"Жорж Сименон. Сын" - читать интересную книгу автора

начал звонить из своего кабинета по внутреннему телефону.
- Мама еще не пришла?
- Нет.
Он звонил опять и опять. Я и не подозревал о том, что у меня может
появиться братик или сестричка. Твоя тетя Арлетта, которой было тогда
шестнадцать, принимала в гостиной своих подружек.
Помню, как мать, вернувшись, рассеянно поцеловала меня; я видел, что
она чем-то озабочена.
- Что он сказал? - спросил я. - Ты больна?
- Ничего страшного, не беспокойся.
- Папа звонил уже несколько раз. Она улыбнулась и сняла трубку:
- Филипп? Я уже дома.
Он, по-видимому, задал ей какой-то вопрос, в ответ она горько
рассмеялась:
- Нет! Совсем не то, что мы думали. Ты очень разочарован?
Я слышал, как отец снова о чем-то спросил.
- Потом расскажу, - ответила она, - тут сейчас со мной Ален... Нет!
Вряд ли что-нибудь опасное...
Немного позднее я видел, как они о чем-то шептались. Обед прошел
невесело. Меня отправили спать раньше времени, не настаивая на выполнении
обычного ритуала: как в каждой семье - как и в нашей теперешней, - отход
ко сну у нас сопровождался определенным ритуалом.
Я и не подозревал тогда, что с этой минуты я стану терять мать, во
всяком случае ту, которую я до сих пор знал, а отец - подругу жизни.
27 октября - эта дата останется навсегда в моей памяти - она
отправилась в городскую больницу, на прощание поцеловала нас, меня и
сестру, и пошутила с нами в последний раз.
То, что принимали за беременность, оказалось опухолью. Когда две
недели спустя моя мать вернулась домой, она поначалу показалась нам почти
неизменившейся, и первое время все думали, что так оно и есть.
Она быстро поправлялась, начала ходить по комнате, потом по квартире.
Но мало-помалу мы стали замечать, что черты ее словно расплываются,
становятся как бы менее отчетливыми, а тело все больше раздается вширь.
Помню, она часто тогда повторяла:
- Нужно делать гимнастику, знаю, только у меня нет сил.
В марте ее снова оперировали, а к августу она так растолстела, что на
нее уже не налезало ни одно платье.
С тех пор мне не раз случалось беседовать об этом случае со знакомыми
врачами, в частности с врачами нашей компании. Они не во всем согласны
друг с другом. Каждый приводит свои весьма убедительные объяснения. И
полнота, и одутловатость закономерны после двух операций, говорят они, так
же как хроническая депрессия и полное перерождение личности.
Я совершенно неудовлетворен таким объяснением, уверен, что не был им
удовлетворен и мой отец. Пришел ли он к тем же выводам, что и я? Что он
при этом испытывал? Если он все понял - я еще больше восхищаюсь им, его
преданностью жене до самого ее конца.
Я считаю, что моя мать в какой-то момент совершенно сознательно
отказалась от жизни, просто ушла от нее. Это произошло, так сказать,
исподволь, в промежуток между ее первым визитом к врачу с рыжими усами и
возвращением из больницы после второй операции.