"Жорж Сименон. Сын" - читать интересную книгу автора

"жертва" была необходима. К тому же я всякий раз находил способ освободить
тебя.
- Кажется, в пять часов у тебя свидание с товарищем? Я мало что знаю
о твоих товарищах и понятия не имею о твоих свиданиях - говорю это не в
упрек тебе. Ты смущенно протягивал ему руку:
- Спокойной ночи, дедушка.
И он отвечал тебе так же, как отвечаю я, как и он отвечал мне
когда-то:
- Спокойной ночи, сын.
Мы, Лефрансуа, редко целуемся; только в детстве каждое утро и каждый
вечер я слегка прикладывался губами к щеке отца...
Мы смотрели тебе вслед. Ты, вероятно, полагал, что, когда мы
оставались вдвоем, нам было что сказать друг Другу?
Не больше, чем нам с тобой, когда я захожу к тебе по вечерам и сажусь
на твою постель. Мы продолжали сидеть в полутемной комнате, где проводил
свои дни отец, и думали каждый о своем. У нас не было потребности
говорить. Только когда в мыслях мы заходили так далеко, что начинала
кружиться голова, кто-нибудь из нас заговаривал - о книге, о каком-нибудь
событии, о смерти знакомого, а то еще о медицине, которой отец последние
годы стал очень интересоваться.
Никогда не говорили мы о моей матери, о Ла-Рошели, о некоторых ее
жителях и тем более о событиях 1928 года.
Тебе это кажется далеким-далеким прошлым, правда? Ты-то ведь родился
в сороковом году, который словно перерезал Историю надвое.
А вот для меня все, что произошло в 1928 году в Ла-Рошели, еще так
свежо, годы пронеслись так быстро, что я иной раз думаю: неужто это в
самом деле я, этот уже лысый сорокавосьмилетний мужчина, которому, хочешь
не хочешь, скоро придется заступить место своего отца?
И если бы сестра, которой вечно нужны деньги, не настаивала на
продаже дома, кто знает, может быть, и я, как он, закончил бы свои дни
там, на кирпичной вилле "Магали"?
Не пугайся. Я догадываюсь, какие картины сразу же возникают в твоем
воображении: дряхлая старость, тупая покорность судьбе...
Если я упомянул виллу "Магали", то это так, для примера. Я просто
хотел сказать, что будет время, когда и меня тоже станут навещать, что
наступит день, когда и ты в свою очередь скажешь сыну или дочке:
- Сегодня после обеда тебе обязательно надо съездить с нами к дедушке.
Улыбнись, ну улыбнись же, дурачок! Ну, клянусь тебе, мне ни капельки
не грустно и не горько!

***

Прежде всего я должен досказать эту историю с церковными похоронами:
я вспомнил о ней сам не знаю почему - может быть, потому, что она все еще
мучает меня. Уже дед мой был неверующим, но его неверие было каким-то
безмятежным, спокойным, я даже сказал бы - уравновешенным. Он был крупным
буржуа, как это называлось в ту пору, и к тому же известным
государственным деятелем. Был ли он масоном? Об этом я никогда не слышал:
если бы не твой дядя Ваше, я так и не узнал бы, что и отец мой,
оказывается, был членом масонской ложи и даже достиг в ней значительных