"Жорж Сименон. Мегрэ в Нью-Йорке" - читать интересную книгу автора

- Начнем. Я не заставлю вас ждать. Смотрите: вот машина, которая
продает музыку. Я опустил в щель монетку в пять центов, и это дает мне
право слушать заезженный мотивчик в течение приблизительно полутора минут.
В нью-йоркских барах, пивных и ресторанах несколько тысяч таких машин. И
десятки тысяч - в других городах Америки, даже в самых маленьких. В этот
самый момент, в эту минуту, что мы разговариваем, работает, по крайней
море, половина этих автоматов, которые вам кажутся варварскими; другими
словами, люди опускают по пяти центов, что составляет десятки тысяч
пятицентовиков, а это составляет... Но я не больно силен в арифметике. А
знаете, кому идут эти nickels (Монета в пять центов (англ.)), как мы
говорим? Да вашему другу Джону Мора, более известному в Соединенных Штатах
под именем Маленького Джона. Кроме того, Маленький Джон установил такие
автоматы, на которые у него нечто вроде монополии, в большинстве
южноамериканских республик. Теперь вам понятно, что Маленький Джон -
важная персона?
И все время в его голосе звучала едва уловимая ирония, так что Мегрэ,
не привыкший к этому, в конце концов задал себе вопрос: наивен его
собеседник или попросту насмехается над ним?
- А теперь мы можем пойти пообедать, и вы расскажете вашу историю.

***

Они сидели за столом, в тепле и уюте, а за окном дул такой шквальный
ветер, что прохожие шли, согнувшись, кто-то гнался за сорванной шляпой, а
женщины обеими руками придерживали юбки. Буря, несомненно, та, от которой
Мегрэ страдал в море, достигла берега и теперь сотрясала Нью-Йорк:
срывались вывески, с верхних этажей что-то падало, казалось, даже желтые
такси с трудом прокладывают себе дорогу против ветра.
Началась она сразу после завтрака, когда Мак-Джилл и Мегрэ уходили из
"Сент-Рейджи".
- Вы знаете секретаря Мора? - спросил Мегрэ у О'Брайена.
- Не очень хорошо. Видите ли, дорогой комиссар, наша полиция - совсем
не то что французская. Я, по правде сказать, жалею об этом: нам было бы
куда легче жить. У нас слишком сильно развито чувство личной свободы, и я
попал бы в довольно скверное положение, если бы позволил себе навести
справки о человеке, которого практически не могу ни в чем обвинить. Прежде
всего, я должен сказать вам, что Маленький Джон не гангстер. Это деловой
человек, известный и уважаемый; уже много лет он занимает великолепные
апартаменты в "Сент-Рейджн", одной из лучших наших гостиниц. У нас нет
оснований заниматься ни им самим, ни его секретарем.
Отчего же у О'Брайена эта улыбка, рассеянная и в то же время
насмешливая, словно опровергающая то, что он сказал? Она немного
раздражала Мегрэ. Он чувствовал себя иностранцем, и, как у всякого
иностранца, у него легко возникало впечатление, что над ним смеются.
- Я не любитель детективных романов и вовсе не думаю, что Америка
населена одними гангстерами, - не без досады заявил он. - А что до
Мак-Джилла, то, несмотря на его фамилию, я убежден, что он француз.
О'Брайен мягко, отчего Мегрэ чуть не взвился, заметил:
- В Нью-Йорке трудно точно определить национальность человека!
- Я уже говорил, что за коктейлем он из кожи вон лез, чтобы казаться