"Жорж Сименон. Грязь на снегу (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Берите сахар, не стесняйтесь, - подбадривает Лотта. На ней
пеньюар. Она поставила локти на стол и мелкими глотками попивает кофе
с молоком.
Так всегда. Девиц следует приручать. Поначалу они робеют. Смотрят
на кусок сахара, как на драгоценность. На молоко, да и на остальное -
так же. А через некоторое время их приходится гнать взашей, потому что
они опустошают шкафы. Впрочем, их выставили бы и без этого.
Сперва они ведут себя робко. Садясь, сдвигают колени. Носят обычно
короткий английский жакет, как у Мицци, темную юбку, белую блузку.
- Если бы они оставались такими!
Это ведь как раз то, что нравится клиентам.
Поглядели бы мужчины на них, неприбранных, утром! Впрочем, как
знать!.. По утрам они по-домашнему, неумытые, с лоснящейся кожей,
собираются на кухне попить кофе, поесть чего душе угодно, подымить
сигареткой, поваландаться.
- Отпаришь мне брюки? - обращается Франк к матери.
Штепсельная розетка в салоне, и Лотта пристраивает гладильную доску
между двумя креслами.
Как там с Евнухом?
Соседи, видевшие утром тело на снегу, явно напуганы: из-за этого у
них целый день будет на душе тревожно.
Франка беспокоит только пистолет. Около девяти он даже встал на
минутку, решив вынуть оружие из кармана пальто и припрятать.
Но где? И от кого?
Берта слишком инертна, слишком размазня и если проболтается, то
исключительно по глупости.
Другая, малышка в английском костюме, имени которой Франк еще не
знает, тоже будет молчать: она новенькая, попала в незнакомое место и
к тому же изголодалась.
Что касается матери, ее Франк не принимает в расчет. Хозяин в доме
он. Как она ни злится, как порой ни взбрыкивает, ей известно, что ее
де послушают, и она в конечном счете сделает все, чего хочет Франк.
Роста он небольшого. Скорее низкого. Когда-то - правда, очень давно
- даже носил высокие, почти как у женщин, каблуки, чтобы казаться
повыше. Плотным его тоже не назовешь, но сложения он крепкого, плечи
квадратные.
Кожа светлая, как у Лотты, волосы белокурые, глаза серо-голубые.
Почему девушки боятся его, хотя ему и девятнадцати нет? В иные
минуты он выглядит совсем мальчиком. Если б захотел, был бы, вероятно,
ласков, но не дает себе труда.
Самое удивительное в нем при его возрасте - невозмутимость. Он был
еще кудрявым большеголовым карапузом, едва научился ходить, а его уже
называли маленьким мужчиной.
Он никогда не суетится, не жестикулирует. Его редко видят бегущим,
разозленным, голос он возвышает еще реже.
Одна из девиц, к которой он довольно часто забирался в постель, все
обхватывала его голову руками и спрашивала, почему он такой печальный.
И не верила, когда он, высвобождаясь, сухо отвечал:
- Я не печальный. В жизни печальным не был.
Это, пожалуй, верно. Печальным он не был, но не испытывал и