"Е.Симонов. Сезон несостоявшихся восхождений " - читать интересную книгу автора

______________
* Стресс - крайнее, предельное психическое напряжение в результате особо
сильных воздействий.

- По расчету времени вполне свободно могли подойти еще вчера. Если были
вообще они.
- "Если-если"!.. Конечно, где-то уже пометили, что одна команда не
спустилась. Значит - мы.
Встрял Ворожищев:
- Я так кумекаю: положение сложное, но ничего безнадежного. Как пишут в
диагнозах - "средней тяжести". Понимай: плохо, но не безнадежно. Главное -
не впадать в обломовские настроения. Делать хоть что-то.
Весь побитый, хоть собирай заново, а мыслит, как всегда,
конструктивными категориями. Верен себе!
- Твои предложения?
- Подкинуть в организм калорий.
- В смысле поесть. Что-то неохота.
- Тогда через силу. - II приподнялся.
Со стороны он напоминал самого себя, показанного на экране в невероятно
замедленном темпе. Все стало трудным: взять фляжку, отвинтить крышку,
вскрыть тушенку - все чертовски трудным.
Но они понимали: действовать - это жить, безропотно ждать - это
сдаться. Черта лысого, ребята! Разве сдавался Абалаков Виталий после
обморожений и тринадцати ампутации? Или Хергиани Михаил на пике Победы,
когда в зоне, где нехватка воздуха даже для самого себя, нес на горбу
другого Хергиани, нес из смерти в жизнь? Нет, не сдавались они. Не
капитулируем и мы, пусть жизнь сведена сейчас к каким-то простейшим ее
проявлениям - добыть глоток тепловатой жижи, прожевать кусок подогретой
ветчины. Давишься, не идет - бери за глотку самого себя, впихни в себя
жратву кулаком, не жалей себя, жалей свою жизнь, дело своих товарищей. Горы
смяли нас. А мы распрямимся. Не ляжем, задрав кверху лапки.
И Коротков начал насвистывать. Что-то сипящее, срывающееся. Пародия на
музыку. Но в этом было дыхание жизни. Ее мелодия. Та боевая "Баксанская",
которую на таких же вот кручах сложили парни в форменных куртках горных
стрелков и певали ее и в те дни, когда от Ростова отходили до Нальчика, от
него - под Дзауджикау. Певали и в тот день, когда Гусев с Гусаком пинком
русского валенка сшибали свастику с обоих Эльбрусов и глядели вдаль и видели
платиновый блеск Черного моря, и, как всегда с вершин, виделось оно не
плоскостью, но вертикалью, - уж не захотелось ли воде встать вровень с
вершинами?
Романов поискал примус. Нету! Улетел при первом обстреле. Впрочем, их
сил элементарно не хватит на возню с тобой, пыхтун. Сольем бензин из канистр
в порожнюю банку, подержим на ней мисочку со снегом.
Огонь был робким, синеватым. Но он был огнем, и его предком - Прометей,
как говорят горцы, прикованный именно к кавказской вершине. И трое глядели
на огонь, ибо какие бы ядерные, какие плазменные установки ни создаст
человек, простое пламя костра и согреет теплее, и сблизит ближе. А для этих
троих робкое пламя в банке становилось шагом не менее этапным, чем для того,
кто первым озарил огнем свою пещеру.
"Попейте, ребята, тепленького". - "Теперь по мясцу вдарим". - "Не идет,