"Константин Симонов. Восьмое ранение " - читать интересную книгу автора

удовольствию Корниенко свидетельствовавших о том, что она, несомненно,
понимала толк в лошадях. Оживившись, он начал рассказывать, как ходил в
разведку и как ему достался этот конь. Ему очень хотелось, чтобы она
представила себе, как все это было: и как он под носом у немцев вскочил на
коня и как удрал от них. Потом, еще раз поглядев на фотографию, он добавил:
- Тут этого не видно, а у коня левое ухо прострелено. Они прострелили,
когда я от них тикал, - насквозь, как березовый листочек.
Когда девушка уходила, она неожиданно вскинула на него свои большие, с
мохнатыми ресницами глаза, и встретив его взгляд, поняла, что он хочет,
чтобы она пришла еще. Она посмотрела на него неожиданно, и он не успел
спрятать этот просящий взгляд. Девушка сказала, что в следующее воскресенье
придет к нему опять.
После ухода Аннуш Корниенко долго лежал, закрыв глаза, и вспоминал, с
каким интересом она слушала рассказанную им историю. Он представил себе,
как, выйдя из госпиталя, он пойдет по солнечной улице, она - рядом с ним.
Тут он с досадой вспомнил об одном обстоятельстве, которое его давно
огорчало. До сих пор он так и не получил ни одного из своих трех орденов:
два раза привозили в полк для него награды, и оба раза он, снова раненный,
оказывался именно в это время в госпитале. В душе он был самолюбив, особенно
теперь, когда он представил себе, как, выписавшись из госпиталя, пойдет
гулять с девушкой по Еревану. Вот он будет ей рассказывать истории, а про
ордена вспомнить не посмеет: не станешь же ей показывать удостоверение, в
котором написано, что он награжден. Ему стало обидно от этой мысли, и он
невольно подумал, что хорошо, если бы комиссар полка догадался и прислал
кого-нибудь в госпиталь с орденами для него. Несколько минут он мечтал о
том, как это могло бы быть, как входит в палату Гуляев или, может быть,
Загоруйко (лучше Загоруйко - он хороший парень) и вручает ему ордена.
Вечером в палату принесли центральные газеты, пришедшие сразу за
несколько дней. Корниенко без посторонней помощи приподнялся на подушках и
стал разглядывать газеты, одну за другой. У него от слабости еще рябило в
глазах, и он читал только заголовки и смотрел фотографии. В одном из номеров
он увидел на фотографии знакомое лицо. Приблизив газету к самым глазам, он
прочел подпись: "Командир Н-ского полка майор А. М. Чуйко, награжденный
орденом Ленина". Корниенко долго смотрел на фотографию.
"А. М... Александр Михайлович, - подумал он. - Только теперь майор и
усы отпустил..."
Он долго, пристально смотрел на фотографию.
Вид ее всколыхнул в его памяти тьму воспоминаний. В голову лезло все
сразу - и действительная служба в учебной батарее, и первые дни войны,
Кишинев, Бендеры, Одесса, и то, как он, сам сев за руль полуторки и посадив
рядом с собой своего тяжело раненного командира батареи капитана Чуйко,
привез его в госпиталь и сдал там на руки врачу, неподвижного, потерявшего
сознание. То, что было между ними, нельзя назвать дружбой: Корниенко
преклонялся перед Чуйко, это был человек, за которого он, не задумываясь,
отдал бы жизнь, человек, который из него, упрямого, любопытного, но
неграмотного парня, сделал артиллериста, влюбил в артиллерию, заставил
почувствовать, что такое настоящая жизнь. Пастух из Усть-Лабинской станицы,
грузчик в Керченском порту, шофер-самоучка, Корниенко пришел на
действительную, в батарею, таким, каким бы он сейчас, пожалуй, себя и не
узнал. У него были только упрямое решение выбиться в люди, воловье здоровье