"Константин Симонов. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

исполнитель роли Макферсона. Эта работа была последней нашей совместной
работой с Иваном Николаевичем Берсеневым.
И как руководитель театра, и как режиссер и актер Берсенев был не
только даровитой, но и сильной натурой. Он твердо знал, чего он хочет! А
это - далеко не всегда встречающееся в театре свойство - всегда было глубоко
притягательным для меня.


1960

О ДМИТРИИ ИОСИФОВИЧЕ ГУЛИА

Когда я думаю о Дмитрии Иосифовиче Гулиа, в глазах моих стоит далекая
маленькая и величественная Абхазия.
Я вижу абхазские тополя у белых пыльных дорог, за низкими живыми
изгородями из трефолеты - зеленой колючки. Тополя ровными квадратами
огораживают маленькие деревенские сады; их прямые зеленые свечи, как на
чертежах, по линейке уходят в гинее небо. А по стволам тополей, обкручивая
их мощными мускулистыми узлами, лезут от земли к солнцу старые лозы
винограда "изабелла".
Я вижу абхазские и мингрельские деревенские дома, чем-то похожие на
свайные постройки, - традиция, оставшаяся от старых времен, когда вокруг
Сухум-Кале [26] тянулись болота и топи. Сухие и жаркие жилые комнаты на
вторых этажах, а внизу только кухни и кладовки. А перед домами от самых
ворот до самых дверей - ровные как стол, курчавящиеся короткой травкой,
чистые полянки, такие, словно хозяева хотят сказать гостям: входите, и пусть
ничто не помешает вам открыть двери нашего дома!
Я вижу справа море, чаще зеленое, но в бурю действительно черное. Когда
оно разбушуется, то мелкая водяная пыль плывет по стеклам стоящих у самого
берега домиков. А слева я вижу горы: первые горы - зеленые, в садах и
виноградниках, вторые горы - темные, в синеве лесов и третьи горы - дальние,
полурыжие, полубелые, еще или уже в снегу.
Я вижу грохочущие по горным дорогам грузовики; в их кузовах, обмотанные
толстой проволокой, лежат громадные твердые и тяжелые, как железо, кряжи
бука и граба. Их везут из Кодорского ущелья, и грузовики шатает влево и
вправо от их тяжести.
Я вижу откосы Закавказской железной дороги, усаженные олеандрами и
кактусами, и бело-зеленый Сухуми под теплым зимним дождем. Я вижу шагающие
друг к другу навстречу с гор и в горы мачты высоковольтных линий и аулы в
горах, куда в непогоду надо добираться пешком, и сакли с их дымом очагов и с
желтыми холмами кукурузных початков под навесами, а за саклями зеленые
молодые поля на земле, отнятой у камня. Я люблю этот край, люблю вблизи и
люблю издали.
С первых дней знакомства, а потом и душевной близости этот край был
связан для меня с именем и личностью Дмитрия Гулиа. Его дом стал для меня
дверью в эту страну. Да только ли для меня? Есть много людей, которые вместе
со мной могут повторить эти слова!
В этом доме, построенном так, что, пожалуй, он был больше удобен для
гостей, чем для хозяев, часто бывало шумно, потому что сюда приходило и
приезжало много людей. Врачи считали, что даже слишком много. Хозяин считал,