"Константин Симонов. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

Вторая половина жизни тоже была бурной.
Достаточно просто подумать, чем была Абхазия в 1917 году и чем она
стала, чтобы представить себе, из каких беспрестанных трудов, забот и борьбы
состояла жизнь человека, составившего первый абхазский букварь,
напечатавшего первые абхазские стихи, написавшего на своем языке первую
пьесу и первый роман, открывшего первый театр и создавшего первые
академические труды по истории своего народа [27].
Эта удивительная жизнь мальчика из абхазской деревни, молодого
сельского учителя девяностых годов прошлого века, ставшего сначала великим
просветителем своего маленького народа, а потом писателем и поэтом,
известным в громадной двухсотмиллионной стране, - такая жизнь, конечно,
граничит с подвигом, а быть может, и является им.
В 1937 году, когда Дмитрию Иосифовичу перевалило за шестьдесят, он
написал роман о дореволюционной Абхазии и назвал его по имени героини:
"Камачич" [28]. В этой книге Гулиа заглядывал в уже сравнительно далекое
прошлое. Но это прошлое стояло перед его глазами, и причиной тому были не
только талант, но и жизнь, прожитая не возле событий, а в самом их пекле.
Когда я читал "Камачич", мне все время казалось, что Дмитрий Гулиа не
только автор повествования, но и незримый участник событий. В романе нет ни
одного персонажа, за которым можно прямо подразумевать личность автора. И в
то же время на многих страницах испытываешь ощущение его физического
присутствия. Я ловил себя на этом чувстве в сцене спора Альяса с попом;
наверно, молодому школьному учителю Дмитрию Гулиа не раз в своей жизни
приходилось вот так схватываться из-за детей, которых не желали принимать в
прогимназию, потому что они не крещены, а их родители не венчаны.
Я видел его на томительном приеме у начальника округа и в унизительном
ожидании у начальницы прогимназии. Наверное, вот так же, как в романе
родственник Альяса - Махав, сам Гулиа обивал эти пороги, пытаясь достучаться
до совести глухих... За ироническим, язвительным описанием празднества,
устроенного князем Нахарбеем Чачба, мне виделся учитель Гулиа,
присутствовавший там, на пиру, и отпускавший злые шутки, за которые в то
время можно было поплатиться головой.
Да и в других сценах, где беседуют крестьяне, рассказывая друг другу
истории одна мрачней другой и ища выхода из безвыходных положений, мне много
раз казалось, что в этих беседах участвует учитель Гулиа, сидит за
крестьянским столом, ост мамалыгу, пьет вино, пробует вместе с крестьянами
решить: как же все-таки им быть?
В долгой жизни Гулиа было неисчислимо много событий. Но самым главным
ее событием было рождение советской власти, пришедшей и сказавшей этому
человеку так, как и многим другим людям его судьбы: я пришла, твои мечты о
будущем твоего народа могут исполниться. Но для этого тебе придется еще
столько работать вместе со мной! Столько работать, без оглядки и отдыха, что
для этого может не хватить всех твоих сил и всей твоей жизни, даже если ты
очень силен, а жизнь твоя будет очень долгой!
И он работал. Работал изо всех сил и всю свою долгую жизнь. У меня есть
старая фотография Дмитрия Гулиа, фотография тех лет, когда происходит
действие его романа "Камачич". Он стоит на ней в черкеске, коренастый,
широкоплечий, мужественный и вооруженный. Губы твердо сжаты. Глаза строго и
прямо смотрят на тебя. Таким он ездил по горным селениям, по просьбе
крестьян ввязываясь в их жестокие земельные споры с маленькими