"Лу Синь. Былое, Записки сумасшедшего (Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

быть осмотрительным; он быстро вырвал четыре репы, оторвал ботву и спрятал
добычу в подол рубахи. В эту минуту появилась старая монахиня.
- Амитофо, амитофо[55]... Ты зачем это залез в наш огород? Репу
воровать? Ай-я! И не грех тебе?
- Когда это я лазил в твой огород воровать репу? - пятясь к выходу,
спросил А-кыо.
- Да вот сейчас... - Старуха показала на завернутый подол рубахи.
- А разве это твои? Ну-ка позови их, отзовутся они? Эх ты!..
Не договорив, А-кью большими прыжками помчался к выходу. Но на него
кинулся огромный жирный черный пес, который обычно находился на переднем
дворе, а теперь неведомо пак очутился в огороде. Пес погнался за А-кью, но,
к счастью, из подола рубахи выпала одна репа. Пес в испуге остановился... В
одно мгновение А-кью взобрался на тутовое дерево, с дерева перебрался на
стену, а затем вместе с репой скатился вниз... За оградой остался черный
пес, лаявший на тутовое дерево, да старая монахиня, призывавшая Будду.
Все еще боясь черного пса, А-кью прихватил репу и побежал. По дороге он
подобрал на всякий случай несколько камней, но пес больше не появлялся.
Тогда А-кью выбросил камни и пошел не торопясь, на ходу жуя репу. Тут у него
мелькнула мысль, что в Вэйчжуане ему делать больше нечего и лучше
перебраться в город.
Доедая третью репу, он окончательно утвердился в своем решении.

VI

От возрождения к закату

В Вэйчжуане А-кью появился только после праздника осени. Все были
изумлены, узнав, что он вернулся, и стали припоминать, куда же это он
уходил? Прежде, собираясь в город, А-кью радостно оповещал об этом всех
заранее, но в этот раз он ничего не сказал, и потому никто не заметил его
исчезновения. Возможно, старику в храме он что-нибудь и говорил, но
вэйчжуанцы считали событием только поездку в город таких важных лиц, как
почтенный Чжао, почтенный Цянь или господин сюцай, так уж у них повелось.
Даже Поддельного заморского черта не принимали в расчет. А уж об А-кью и
говорить нечего. Поэтому старик-сторож не стал распространять новость, и
вэйчжуанское общество так и пребывало в неведении.
На этот раз, однако, возвращение А-кью было совсем особым и повергло
всех в изумление. Уже темнело, когда он, сонный, вошел в винную лавку,
вытащил из-за пояса пригоршню серебра и меди и швырнул па прилавок: "Давай
вина! Плачу наличными!" Он был в новой куртке, и на поясе, сильно оттягивая
его, висел большой, туго набитый кошелек. К человеку, хоть чем-то
привлекавшему к себе внимание, вэйчжуанцы обычно относились подозрительно,
хотя и с почтением. А-кью, конечно, все узнали, но сразу же заметили, что
это не прежний А-кью в рваной куртке. Древние говорили: "Когда ученый
удалился из родных мест хотя бы на три дня, встречать его надо с особым
почетом". Поэтому все - и хозяин, и слуги, и посетители винной лавки, и
прохожие - отнеслись к А-кью с почтением, но, разумеется, не без
подозрительности. Хозяин приветствовал его кивком головы, а затем завел с
ним разговор:
- Здорово, А-кью! Вернулся?