"Лу Синь. Былое, Записки сумасшедшего (Повести и рассказы)" - читать интересную книгу авторабыть осмотрительным; он быстро вырвал четыре репы, оторвал ботву и спрятал
добычу в подол рубахи. В эту минуту появилась старая монахиня. - Амитофо, амитофо[55]... Ты зачем это залез в наш огород? Репу воровать? Ай-я! И не грех тебе? - Когда это я лазил в твой огород воровать репу? - пятясь к выходу, спросил А-кыо. - Да вот сейчас... - Старуха показала на завернутый подол рубахи. - А разве это твои? Ну-ка позови их, отзовутся они? Эх ты!.. Не договорив, А-кью большими прыжками помчался к выходу. Но на него кинулся огромный жирный черный пес, который обычно находился на переднем дворе, а теперь неведомо пак очутился в огороде. Пес погнался за А-кью, но, к счастью, из подола рубахи выпала одна репа. Пес в испуге остановился... В одно мгновение А-кью взобрался на тутовое дерево, с дерева перебрался на стену, а затем вместе с репой скатился вниз... За оградой остался черный пес, лаявший на тутовое дерево, да старая монахиня, призывавшая Будду. Все еще боясь черного пса, А-кью прихватил репу и побежал. По дороге он подобрал на всякий случай несколько камней, но пес больше не появлялся. Тогда А-кью выбросил камни и пошел не торопясь, на ходу жуя репу. Тут у него мелькнула мысль, что в Вэйчжуане ему делать больше нечего и лучше перебраться в город. Доедая третью репу, он окончательно утвердился в своем решении. VI От возрождения к закату В Вэйчжуане А-кью появился только после праздника осени. Все были изумлены, узнав, что он вернулся, и стали припоминать, куда же это он уходил? Прежде, собираясь в город, А-кью радостно оповещал об этом всех заранее, но в этот раз он ничего не сказал, и потому никто не заметил его исчезновения. Возможно, старику в храме он что-нибудь и говорил, но вэйчжуанцы считали событием только поездку в город таких важных лиц, как почтенный Чжао, почтенный Цянь или господин сюцай, так уж у них повелось. Даже Поддельного заморского черта не принимали в расчет. А уж об А-кью и говорить нечего. Поэтому старик-сторож не стал распространять новость, и вэйчжуанское общество так и пребывало в неведении. На этот раз, однако, возвращение А-кью было совсем особым и повергло всех в изумление. Уже темнело, когда он, сонный, вошел в винную лавку, вытащил из-за пояса пригоршню серебра и меди и швырнул па прилавок: "Давай вина! Плачу наличными!" Он был в новой куртке, и на поясе, сильно оттягивая его, висел большой, туго набитый кошелек. К человеку, хоть чем-то привлекавшему к себе внимание, вэйчжуанцы обычно относились подозрительно, хотя и с почтением. А-кью, конечно, все узнали, но сразу же заметили, что это не прежний А-кью в рваной куртке. Древние говорили: "Когда ученый удалился из родных мест хотя бы на три дня, встречать его надо с особым почетом". Поэтому все - и хозяин, и слуги, и посетители винной лавки, и прохожие - отнеслись к А-кью с почтением, но, разумеется, не без подозрительности. Хозяин приветствовал его кивком головы, а затем завел с ним разговор: - Здорово, А-кью! Вернулся? |
|
|