"Лу Синь. Былое, Записки сумасшедшего (Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

- Вернулся.
- Видать, разбогател! Разбогател! Где это ты?...
- В городе.
На другой же день новость облетела весь Вэйчжуан. Каждый
заинтересовался "возрождением" А-кью. Ведь он вернулся с деньгами и в новой
куртке! Об этом приходили справляться и в винную лавку, и в чайную, и к
воротам храма. В результате А-кью снискал безграничное уважение. Когда стало
известно, что он прислуживал в доме самого господина цзюйжэня, вэйчжуанцы
преисполнились к А-кью буквально благоговением. Фамилия господина цзюйжэня
была Бай; но так как во всем городе был всего один цзюйжэнь, то и без
фамилии было ясно, о ком идет речь. И не только в Вэйчжуане, но и на сто ли
вокруг. Многие даже считали, что его так и зовут цзюйжэнем. Прислуживать в
семье такого человека! Да за одно это А-кью был достоин уважения.
Сам А-кью, однако, не был в восторге от своего пребывания в доме
цзюйжэня, поскольку тот оказался слишком, словом, "черт бы его...". Такое
его заявление вызывало и сокрушенные вздохи, и радость: жаль, конечно, что
А-кью ушел из такого дома, но, с другой стороны, там ему, конечно, не место.
По словам А-кью, он вернулся в Вэйчжуан еще и потому, что горожане его
разочаровали. Кроме знакомых ему чудачеств, ну, к примеру, называть лавку
скамьей и жареную рыбу приправлять мелко нарезанным луком, он вдобавок
обнаружил, что городские женщины не так уж красиво ходят.[56] Нельзя
сказать, однако, что А-кью не признавал за горожанами и некоторых
достоинств. Вэйчжуанцы умели играть только тридцатью двумя бамбуковыми
картами, и во всей деревне один лишь Поддельный заморский черт знал, как
играют в "мацзян",[57] а вот в городе каждый уличный мальчишка был мастером
этого дела. И даже Поддельный заморский черт не смог бы с ними тягаться.
Попадись он только этим десятилетним мальчишкам - в одну секунду уподобился
бы "ничтожному маленькому чертенку перед лицом князя ада"![58] Слушая А-кью,
вэйчжуанцы краснели от стыда.
- А видели вы, как рубят голову? - неожиданно спросил А-кыо. - Эх,
красиво революционеров... Вот это зрелище! - Он тряс головой и брызгал
слюной прямо в лицо стоявшему перед ним Чжао Сы-чэню. Все содрогнулись при
этих словах. Оглядевшись но сторонам, А-кью вдруг взмахнул правой рукой и
стукнул по затылку Бородатого Вана, который слушал, вытянув шею.
- Ш-ша... - прошипел А-кью, подражая свисту меча.
Бородатый Ван мгновенно втянул голову в плечи и в испуге отскочил,
словно его ударило током. Это всех и развеселило и взволновало. А Бородатый
Ван потом несколько дней бродил как в тумане и даже не смел близко подойти к
А-кью. Да и все теперь предпочитали держаться от него на почтительном
расстоянии. С этого времени, страшно даже сказать, А-кью пользовался у
вэйчжуанцев таким же почетом, как и господин Чжао, и в этом нет никакого
преувеличения.
Спустя некоторое время слава об А-кыо дошла даже до женских половин
домов Вэйчжуана. Хотя, собственно, во всей деревне только в больших домах
почтенного Чжао и почтенного Цяня были женские половины, а во всех прочих
домах вообще никаких половин не было, но женская половина все же остается
женской половиной, и то, что слава об А-кью дошла и туда, поистине
удивительно. При встрече женщины спешили рассказать друг другу, что тетушка
Цзоу Седьмая купила у А-кью синюю шелковую юбку, конечно, подержанную, но
заплатила за нее всего девять мао. Кроме того, мать Чжао Байяня (по словам