"Александр Синегуб. Защита Зимнего Дворца " - читать интересную книгу автора

приготовьте свое оружие. А, здесь? Ну, это прекрасно!" - закончил свой
прием, отпуская меня, Начальник Школы. Я щелкнул шпорами, повернулся и
взялся за ручку двери, как легшая на мое плечо рука остановила меня. Я
повернулся. В голове было пусто. Ни одной мысли... "Вот что, Саня", - с
грустью в своих больших голубых глазах тихо заговорил уже не Начальник
Школы, а мой любимый, старший брат. - "Все пошло к черту! Кто-то предал.
Временному Правительству не удержаться. Только чудо может спасти его. Ни
один из планов не применим, и через три дня также не сбросить большевиков.
Они будут еще сильнее. Все должно быть построено иначе. И уже, конечно, не
нами... Я простился с семьею и написал письма родителям... Ты тоже напиши...
Они нас поймут. Я с тобою должны погибнуть. Мне только жалко юнкеров. Но ты
ведь понимаешь меня. Мы ведь дворяне и рассуждать иначе не можем. А там как
Бог... С нами будет Галиевский. Ну, бодрись. И иди". - и поцеловав меня, он
слегка подтолкнул меня к двери. Я вышел словно в тумане, не понимая, где,
куда и зачем иду. "Капитан Галиевский, голубчик, постойте минутку!" -
наскочил я в полутемном корридоре на худощавую фигуру куда-то спешившего
капитана. "Здравствуйте, послали смену юнкерам?"
- "А! Александр Петрович!.. Ну как же, как же, послал. Ну что, друг
мой, повоюем нынче, а?"
- "Да, да, придется. Жаль только, что обстановка меняется."
- "Плевать! Я очень рад, что не ошибся в вас при приеме вас в Школу.
Только мы, старого покроя офицеры, и можем еще что-нибудь делать. А Б-ов
хорош! А? Недаром же я перестал подавать ему руку. Присяжный поверенный
несчастный - туда же, в офицеры полез. Понимаю я его болезни. Трус!
Начальник Школы приказал ему явиться. Ах, голубчик, что я вам посоветую", -
продолжал капитан, когда мы остановились у канцелярии. "Вы вот здесь не были
в феврале, да и нестроевую команду хорошо не знаете, ведь в ней ни одного
порядочного человека нет; так вот вам я и говорю - вы на всякий случай
снесли бы к себе на квартиру что у вас поважнее есть, а главное, ничего
собственного, ничего не оставляйте. Ну, бегу в роту. Надо к пулеметам замки
наладить. Эти прохвосты мало того что ключи потеряли от склада, так что мне
пришлось приказать взломать дверь, да еще замки с пулеметов поснимали и
куда-то запрятали. Да, будьте, дорогой Александр Петрович, осторожнее с
Мейснером. Он что-то крутит. Этот почище Б-ова будет", - шепотом закончил
капитан и понесся дальше, а я вошел в канцелярию. На этот раз в ней было
пусто. Писаря, очевидно, пошли на собрание нестроевой команды, и только
Телюкин складывал со стола бумаги в ящик. В кабинете я застал Бориса
Шумакова, сидящего вразвалку и сладко позевывавшего. "Вот, друг, как надо
действовать! Надеюсь, доволен?" - встретил меня он вопросом.
"Дрянь дело, но я с наслаждением буду всаживать в эту провокаторскую
мерзость пульки из моего любимчика", - снова заговорил он, поглаживая
увесистый наган, болтавшийся сбоку в кожаном чехле на поясе. - Сами работать
не хотят и другим не дают. Ну что ж, что сеют - то и пожнут. А ты чего
копаешься со своим снаряжением? Тоже готовишься идти? Нет, нет, ты должен
оставаться в Школе. Тебе там не место. И без тебя, слава Богу, есть кому
идти. Смотри, на что ты похож?" - переменил мой друг резонерский тон на
подкупающую убедительность.
"Ты не прав, Борис. Именно мне, тебе, Галиевскому, одним словом, нам,
старикам, там место, и в первую голову. Я думаю, я надеюсь, что там все
офицерство Петрограда соберется. Подумай, какая это красивая, сильная