"Сергей Синякин. Партактив в Иудее" - читать интересную книгу автора

него нет, сейчас эту комнату нашел. И все было бы хорошо, только после
окончания обеда Агафон заметил, что хозяин постоялого двора недоверчиво
оглядывает его, шарит глазами по скамье, но причин беспокойства хозяина
понять не мог, пока тот не осведомился, почему уважаемый гость не носит хоть
какого-нибудь головного убора, который спасал бы его, несомненно, умную и
достойную голову от дневного жара. Агафон пожал плечами и шмыгнул носом.
Греки головных уборов не признавали, из всех головных уборов они носили
обручи, которые назывались "стефане" и надевались на лоб, смыкаясь на
затылке с другим обручем, который охватывал заднюю часть головы и потому
назывался уже "сфендоне". Да и эти обручи носили не все греки, а только те,
которые были приближены к царю. Правда, были ещё фессалийцы и македоняне,
которые носили каузии или петасы - широкополые войлочные шляпы, но истинный
грек, к каковым Агафон относил себя, с простолюдинов или инородцев пример
брать не станет. Услышав ответ гостя, хозяин постоялого двора горестно
поцокал языком, жалея греков вообще и своего гостя в частности.
Агафон закусил, чем Зевс послал, вытянул ноги в башмаках, изготовленных
искусными сикионскими мастерами. Башмаками своими Агафон очень гордился.
Красивая, ловко обтягивающая ногу обувь всегда является признаком
благовоспитанности и материальной обеспеченности, а хорошо и умело сшитые
крепидисы ноги нашего путешественника облегали более чем ловко.
Бородатый караванщик, вышедший в зал, некоторое время стоял в
недоумении и удивленно вглядывался в закончившего трапезу скульптора.
Недовольный проявлением столь явного внимания к своей персоне Агафон уже
хотел цыкнуть на дерзко глазевшего перса, но, взглянув на караванщика более
внимательно, узнал его и едва не подавился воздухом. Агафон Критский
съежился, стараясь казаться незаметнее, по-птичьи завертел черной круглой
головкой по сторонам в поисках какой-нибудь защиты и, не найдя таковой,
резко снялся с места и попытался шмыгнуть мимо торжествующе ухмыляющегося
караванщика.
- Грек, значит? - Караванщик довольно ловко ухватил скульптора за
шиворот. Только подбитые гвоздями крепидисы Агафона мелькнули в воздухе.
- Пустите! - сдавленно сказал Агафон, с ужасом глядя в красное лицо
караванщика. - Обознались вы. Грек-то я грек, но не тот, о ком вы думаете!
Скульптор Агафон я... С острова Крит, значит...
- Скульптор? - Караванщик, продолжая удерживать собеседника на весу,
удовлетворенно усмехнулся. - С острова Крит, говоришь? Обознался я,
говоришь?
- Обознались, - подтвердил Агафон. - Спутали вы меня с кем-то! Меня все
время с кем-то путают! Вот в лидийском порту зуб по ошибке выбили! Отпустите
меня!
Караванщик раздвинул в тяжелой ухмылке бороду. Перепуганный Агафон
закрыл глаза и к своему изумлению вдруг услышал уже совсем было забытую им
русскую речь.
- Я тебя, Степан Николаевич, спутать ни с кем не могу. Мне твоя Аллея
Цезарей иной раз по ночам снилась... Закрою глаза и вижу белые бюсты! Что ж
ты тогда от нас смылся? И денежки с собой прихватил, скотина! Оставил нас
без единой лепты!
Скульптор Агафон обвис в крепких руках караванщика.
- Иван Семенович! - задохнулся он. - Ну, виноват! Гермес попутал!
- Сказал бы я, кто тебя попутал! - гневно сплюнул Софоний. - Нет, не