"Борис Прокопьевич Синюков. Так откуда у нас взялись варяги?" - читать интересную книгу автора

позицией, окажется при Дмитрии Донском, когда тот двинется на Мамая. Однако
происходит фантастический вираж, которому историки до сих пор не могут
подыскать вразумительных объяснений, - потому что увязли в плену
классической версии. Когда полки приходят на Куликово поле, Даниил вдруг
обнаруживается в стане... великого литовского князя Ольгерда, союзника
Мамая, идущего на подмогу "татарам"! (Ольгерд немного опоздал и, узнав о
поражении Мамая, благоразумно отступил). Так кто же был Ордой? Если
признать, что Дмитрий Донской, поведение Даниила как раз логично и вполне
объяснимо..." Только Бушков на этом и останавливается, не объяснив нам, как
и чем именно это "вполне объясняется"? "Объяснимо", и точка, а дальше -
совсем о другом, к чему я и перейду вскоре.
Между тем Дмитрий Донской, будучи русским князем, как я уже написал, не
мог ссориться с ордынским иеромонахом: для него это очень далеко ходить в
Орду и ссориться там с "чужим" иеромонахом. Так что придется признать, что
Донской - атаман казаков-разбойников, "ордынец", "татарин" и так далее по
порядку представитель московских врагов. А Мамай - совсем русский,
москвитянин, который настоящим москвитянином для историков так и не стал,
остался чудью белоглазой. Хотя и чудью волею историков он перестал быть. И
ему на помощь идет Ольгерд, так как он тоже чудь. Об этом даже сегодня никто
не будет спорить. Наверное, для иеромонаха Даниила Ольгерд оказался ближе,
так что он не попал к Мамаю. Но это же - одно и то же? Вы согласны? Поэтому
к моей версии не надо ставить "глубокомысленное многоточие", "догадайся,
мол, сама", "вполне объяснимо"!
А еще дальше в лес, у Бушкова еще больше "дров": "Между прочим, в
воинстве Дмитрия, оказывается, есть и... разбойники. Основание? Цитирую
"Повесть": "...некий муж, именем Фома Кацибей, разбойник, поставлен был в
охранение великим князем на реке...". Князья, значит, с Дмитрием не пошли, а
вот разбойники пошли. Интересно. А вот Мамая, кстати, сопровождают не
"разбойники", а князья и бояре..."
Сказав все это, Бушков вновь остановился, опять заставил нас отгадывать
неотгадываемую загадку. Наподобие: "зеленое, длинное, висит в гостиной и
пищит" (селедка). Которая зеленая потому, что покрасили, висит потому, что
повесили, а пищит, чтоб труднее отгадать. Но это же явное: Дмитрий нападает
на будущие московские земли в качестве казака-разбойника, а Мамай - русский
князь, обороняется, притом великий князь, так как с ним идут не только
бояре, но и простые князья. Кацибей же, я думаю, стал впоследствии
знаменитым Кочубеем, "принадлежавший к богатой семье, владеющей огромными
земельными наделами с крепостными крестьянами на Левобережной Украине".
И уж в самой тайге - сплошь "дрова": "И, наконец, вот что говорится о
Мамае: "Безбожный же царь Мамай, увидев свою погибель, стал призывать богов
своих..." Знаете, каких? Ну, Магомета, конечно. Однако Магомет на самом
последнем месте... "...богов своих: Перуна и Салавата, и Раклия, и Хорса, и
великого своего пособника Магомета". Вот так. Отчего-то Мамай призывает
старых богов, и Перун с Хорстом - уж точно славянские... Кто такой Салават,
мне попросту неизвестно - но уж никак не мусульманский святой... А Раклий,
по некоторым сведениям, - другое имя Самаргла, а Самаргл опять-таки
языческий бог Древней Руси".
Прежде, чем цитировать дальше Бушкова, должен заявить, что никаких
православных богов у голубоглазой чуди в те времена и не должно было быть.
Им хорошо было и с Перуном. Это именно Дмитрий Донской припер им Христа за