"Елена Съянова. Плачь, Маргарита " - читать интересную книгу автора - Мне совсем не хочется в Испанию! Мне хочется остаться с тобой и
продолжать занятия! - живо отвечала она. - Но что станешь делать ты? - Завтра открывается сезон... Я была еще маленькой, когда до войны родители привозили нас в Вену именно в это время года. Мы слушали с мамой "Аиду", а папа водил нас в оперетту. Моя младшая сестра - ей было тогда пять лет - каждый вечер спрашивала, в какой театр мы сегодня идем, мамин или папин. Мы с тобой непременно сходим в оперетку. Ангелика занималась с фанатичностью. Эльза отметила про себя, что это, должно быть, у них семейное - все делать с полным самоотрешением. Вейнер был ею доволен. - Ваша сестра создана для сцены, - сказал он Эльзе (Манфред считал их двоюродными сестрами). - У нее для этого есть все. Два года занятий, несколько лет практики - и она звезда! А в оперетте она могла бы дебютировать уже через год. Эльзу посещали сомненья в правильности их выбора, и она решила поделиться ими с мужем, который всегда понимал ее. Она получила его ответное письмо седьмого сентября и с первых же строк увидела, что допустила серьезную ошибку. "На пиратской галере Адольфа появилась рабыня? - иронизировал Гесс. - Детка, ты знаешь его столько же, сколько знаю я, - десять лет! Да, он диктатор по сути своей, но это диктат дела, добра! Если для девчонки сцена - призвание, как ты предполагаешь (и в чем лично я сомневаюсь), если это благо для нее, то как это может не быть благом для великого любящего сердца Адольфа!" И дальше в том же духе, вплоть до возможности брака. Эльза с негодованием отложила письмо. Разве он не знает, что любящие потом, о каком браке вождя и актрисы может идти речь? Нет, он просто не захотел ее услышать. Вечером двенадцатого один из блондинов Гиммлера, войдя в пустую спальню Эльзы, положил на туалетный столик еще одно письмо, привезенное из Нюрнберга, где в это время находился передвижной штаб НСДАП и где фюрер накануне должен был произнести свою последнюю в предвыборной гонке речь. Этим вечером Эмиль Морис сопровождал дам в венскую Оперу; там все трое наслаждались причудливым изяществом "Волшебной флейты" Моцарта, а дамы - еще и восхищенными взглядами кавалеров из партера. Эмиль Морис, мысленно прицеливавшийся в каждого, кто слишком пристально смотрел на его подопечных, в перерыве вынужден был отлучиться на минутку, а вернувшись, обнаружил их в обществе двух внушительного вида джентльменов, которых со спины не узнал. Подойдя ближе, он успокоился - эти двое бы-ли из СС, от Гиммлера, причем сами дамы, слегка напряженные, об этом, похоже, не догадывались. Эльза заметила письмо сразу, как только вошла в спальню, и по характерному почерку на конверте поняла, что оно от Адольфа. Он просил ее поторопиться с возвращением. Он писал: "Твоему мужу, дорогая, пришлось выполнить за меня не любимую им работу, что не осталось без последствий. Теперь уже все хорошо - внешне, но, зная повышенную чувствительность Рудольфа, мы с тобою оба сочли бы желательным сейчас быть тебе здесь, рядом с ним..." Утром 11 сентября, проснувшись в квартире, выходящей окнами на нюрнбергскую рыночную площадь Фрауенкирхе, под гул собиравшейся |
|
|