"Елена Съянова. Плачь, Маргарита " - читать интересную книгу автора

минут Рудольфа буквально выворачивало, и он разбил бы себе голову о
раковину, если бы Рем не держал его крепко поперек груди. Потом стало совсем
плохо. Гесс не стоял на ногах, его бил озноб; руки и ноги сделались
ледяными; голову сдавила страшная боль. Рем попытался усадить его на стул,
но он валился набок и бормотал что-то бессвязное. Опять же на счастье обоих,
в эту минуту в комнату вошел Гиммлер, и Рем послал своего бывшего
"знаменосца" за подмогою. Гиммлер поступил стратегически правильно и не без
человеколюбия - он доложил лично Гитлеру, беседовавшему в это время с
Шахтом. Шахт, имеющий медицинские познания, отправился вместе с Гитлером; за
ними - Геринг и Лей.
Ялмар Шахт, президент Рейхсбанка, самый уважаемый в Европе финансист
Германии, был человеком железной воли и редкой невозмутимости. Однако,
увидав бледно-голубого, неподвижного Гесса, висящего на руках у Рема, он
испугался. Хрупкость человеческой жизни воочию предстала пред начинающим
стареть Шахтом, и жуткая метаморфоза молодого, крепкого, полного жизни
Рудольфа в холодеющий труп поразила его.
Гесса перенесли в ближайшее помещение - комнату сторожей. Шахт снял
пиджак, засучил рукава и сам взялся за реанимацию, поскольку никакого врача
Гесс попросту не дождался бы. Влив Рудольфу в горло сердечные капли, он
велел расстегнуть на нем все пряжки и пуговицы и энергично растирать ему
ладони и ступни ног, а также грудную клетку по часовой стрелке; сам же
производил какие-то манипуляции с головой, попросив Гитлера поддерживать ее
в определенном положении. Фюрера самого так трясло и колотило, что Шахт
предложил и ему принять лекарство. Тот отказался.
Меры подействовали быстрее, чем того ожидал Шахт, - сердце забилось в
нормальном ритме, кожа порозовела. Гесс открыл / лаза и уставился на
склонившегося над ним банкира в крайнем недоумении. Его изумленные глаза
даже насмешили Шахта. Он велел фюреру уложить голову Рудольфа на подушки, а
остальным постепенно прекратить все манипуляции; Гессу же сказал, чтобы тот
расслабился, спокойно лежал закрыв глаза и по возможности ни о чем не думал.
Только сейчас все почувствовали, что пережили. Гитлер был бел, с него градом
лил пот; Лей сидел закрыв лицо руками; Геринг тоже взмок и попросил у Шахта
сердечных капель. У Рема по лицу текли слезы, но он их не замечал. На
пороге, прислонившись к дверному косяку, стоял никем не замеченный
Ганфштенгль - едва ли кто-нибудь видел раньше на красивом, тонком лице Пуци
такое тупое выраженье.
Появились врачи, которых вызвал Гиммлер, и не обнаружили почти никаких
отклонений в состоянии Гесса. О происшедшем они скорее могли судить по виду
окружающих, которым никак не удавалось прийти в себя. Геринг почувствовал
дурноту - его увезли домой. У Лея началось такое сердцебиение, что для
врачей появилась работа. Пуци увел Рема. Шахт, пожав всем руки, тоже ушел.
В комнате открыли окна. С Гессом остался один фюрер, кутавшийся в плащ.
Рудольф, похоже, задремал. Гитлер тоже как будто забылся. Внезапно
очнувшись, он сильно вздрогнул, увидав перед собою Рема, который только что
вернулся и сел на стул.
- Что? - спросил Адольф.
- Что - "что"? - отвечал Эрнст.
Гитлер отбросил плащ, подошел к окну и глубоко вздохнул.
- Ты понимаешь, что ты натворил?! Зачем ты притащил этого маразматика?!
Рем нервно дернулся.