"Дэ Сижи. Бальзак и портниха китаяночка " - читать интересную книгу автора

узнает, что ее мать умерла и что перед смертью она долго и отчаянно
повторяла имя дочери. В общем, все как в нормальном пропагандистском фильме.
Это был первый кульминационный момент сюжета. И при показе фильма и когда мы
рассказывали его крестьянам нашей деревни, в этот миг все зрители и
слушатели плакали. Но, возможно, колдуньи были сделаны из другого теста.
Слушали они внимательно и даже не без некоторого волнения. Я даже иногда
словно бы чувствовал, как по спинам у них пробегают мурашки, но ни единой
слезинки из них выжать не удалось.
Слегка разочарованный достигнутыми результатами, я решил подкинуть
несколько трогательных подробностей про то, как у "девушки с цветами"
задрожали руки и денежные купюры посыпались на пол. Однако на слушательниц
должного впечатления это не произвело.
И вдруг из-за москитной сетки раздался голос, причем звучал он так,
словно доносился из глубокого колодца:
- Пословица гласит, - вибрировал голос Лю, - что чистое сердце способно
заставить расцвести и камень. Но скажите мне, неужели сердце "девушки с
цветами" было недостаточно чистым?
Я куда больше был поражен тем, что Лю слишком рано произнес финальную
фразу фильма, чем его внезапным пробуждением. Но какое потрясение я испытал,
когда взглянул на слушательниц: все четыре колдуньи плакали! Слезы, прорвав
все плотины, торжественно струились обильными и бурными потоками по их
старческим, изборожденным морщинами лицам.
Какой несравненный сказительский талант был у Лю! Даже повергнутый на
ложе болезни жестоким приступом малярии, он был способен воздействовать на
слушателей, всего лишь промолвив, пусть и не к месту, фразу, которую в
фильме произносил закадровый голос.
Ни шатко ни валко я продолжал рассказ, и вдруг у меня появилось смутное
ощущение, что во внешности Портнишечки произошла какая-та перемена. И
вправду, ее длинная коса была расплетена, и густые волосы, подобно гриве,
обильным потоком струились по спине. Я догадался, что это сделал Лю рукой,
высунутой из-за москитной сетки. Внезапно сквозняком погасило лампу, и в
самый миг, когда она гасла, мне показалось, что я вижу, как Портнишечка
приподнимает край москитной сетки, наклоняется к Лю и губами касается его
лица в поцелуе.
Одна из колдуний снова зажгла лампу, и я еще долго пересказывал истерию
про северокорейскую девушку. Рассказ мой сопровождался обильным елезо- и
соплеизвержением старых колдуний под аккомпанемент всхлипываний и сморканий.

Глава вторая

У Очкарика был чемодан, который он старательно прятал ото всех.
Мы были друзьями. (Помните, я уже упоминал его имя, рассказывая про
нашу встречу с отцом Портнишечки на тропе, как раз когда мы направлялись в
гости к Очкарику.) Деревня, в которой он
перевоспитывался, располагалась на склоке горы Небесный Феникс ниже
нашей. Мы с Лю частенько приходили к нему вечерком приготовить что-нибудь
вкусненькое, когда нам удавалось раздобыть кусок мяса или бутылку спиртного
или хотя бы наворовать с крестьянских огородов приличных овощей. Мы всегда
делились с ним, как если бы втроем составляли одну шайку. И потому нас
здорово удивило, что он скрывает от нас существование этого таинственного