"Дэ Сижи. Бальзак и портниха китаяночка " - читать интересную книгу автора

и, волоча за собой плуг, направился к Очкарику, явно намереваясь раздавить
очки копытами или запахать их лемехом плуга в грязь.
Я сбросил башмаки, снял штаны и вступил на рисовое поле, оставив Лю
сидеть на краю тропы. И хотя Очкарик решительно не желал, чтобы я участвовал
в поисках, очевидно, опасаясь, что это только затруднит их, именно я, шаря в
грязи, наткнулся на очки. К счастью, они не разбились.
Когда же мир вновь обрел для него ясность и четкость, он был потрясен,
увидев, до чего довела Лю малярия.
- Да от тебя ж ничего не осталось! - воскликнул он.
Бросить работу Очкарик не смел и предложил нам отправиться к нему и
подождать там его возвращения.
Его дом стоял посреди деревни. Имущества у Очкарика было до того мало и
к тому же он так старался продемонстрировать свое полное доверие к
революционному крестьянству, что никогда не запирал дверь. Дом, бывший
зерновой амбар, стоял на сваях, как и наша хижина, но у него была терраса,
подпертая толстыми стволами бамбука; на ней сушили собранное зерно, овощи и
перец. Мы с Лю уселись на террасе, грелись на солнце. Потом оно скрылось за
отрогами горы, и сразу потянуло холодком. Чуть только высох пот, тощее тело,
худые руки и ноги Лю стали ледяными. Я нашел старый свитер Очкарика и
накинул его Лю на спину, завязав рукава вокруг шеи.
И хотя солнце снова показалось, Лю продолжал жаловаться, что ему
холодно. Я прошел в комнату, снял с кровати одеяло, и тут мне пришло в
голову, что стоит поискать другой свитер. Под кроватью я обнаружил большой
деревянный ящик вроде тех, в какие упаковывают всякий дешевый товар,
размером с порядочный чемодан, но куда глубже. Сверху в нем лежали
несколько пар кед, стоптанных туфель, и все они были в засохшей грязи.
Когда же я вытащил его из-под кровати и открыл, оказалось, что он
действительно набит одеждой.
Я принялся шарить в нем в поисках свитера размером поменьше, чтобы он
поплотнее облегал исхудавшее тело Лю, и рука моя наткнулась на что-то до
того мягкое, гладкое и приятное на ощупь, что первая мысль, которая мне
пришла в голову, была: женские замшевые туфельки.
Однако нет, в лучах солнца, проникавшего в комнату, перед моим взором
предстал чемодан - элегантный чемодан из хорошо выделанной, хотя местами и
потертой кожи. Чемодан, от которого на меня пахнуло запахом далекой и почти
уже забытой цивилизации.
Он был закрыт на все замки. А вес его, довольно изрядный в сравнении с
размерами, несколько удивил меня, но у меня не было возможности узнать, чем
же таким тяжелым он набит.
Я дождался наступления темноты, когда Очкарик наконец завершил борьбу с
буйволом, и спросил у него, что за сокровище он прячет в этом чемодане.
К моему удивлению, он не ответил. И пока мы готовили еду, он был крайне
немногословен, что было совершенно непохоже на него, и вообще старался
держать язык за зубами, чтобы мы, не дай Бог, не навели опять разговор на
этот чемодан.
Во время еды я вновь задал ему впрямую тот же вопрос и опять же не
получил никакого ответа.
- А я так думаю, там книги, - прервал молчание Лю. - Одного того, как
ты прячешь его и запираешь, вполне достаточно, чтобы разгадать твою тайну:
там, можно не сомневаться, лежат запрещенные книги.