"Джон Скальци. Обреченные на победу ("В бой идут одни старики" #1) " - читать интересную книгу автора

мозги. Можно назвать это страхованием кармы.
Чарли вызывал у меня наибольшее беспокойство. Как у многих родителей с
детьми, у нас имелись свои заморочки: я был не самым внимательным отцом, а
он - не самым собранным и целеустремленным сыном. Свою дорогу в жизни он
выбрал, когда ему перевалило далеко за тридцать. Впервые узнав о нашем с
Кэти намерении вступить в ССК, Чарли прямо-таки взорвался. Он напомнил нам
все: как мы учили его, что насилие не может служить ответом ни на что, как
мы страстно выступали против Субконтинентальной войны и даже как мы когда-то
целый месяц пилили его за то, что он отправился с Биллом Янгом стрелять по
мишеням. (Мы с Кэти считали, что тридцатипятилетний мужчина вполне мог бы и
забыть о таком мелком происшествии.)
Наши баталии прекратились со смертью Кэти, так как и он, и я поняли,
что большинство вещей, о которых мы спорили, ровным счетом ничего не значат.
Я был вдовцом, он - холостяком, и у нас не осталось никого, кроме друг
друга. Однако вскоре после этого он познакомился с Лайзой и женился на ней,
а спустя еще примерно год стал отцом и был вновь избран мэром. Оба события
произошли в один и тот же невероятно беспокойный вечер. Чарли поздно созрел,
зато плод получился прекрасный. У нас с ним состоялся собственный прощальный
ужин, во время которого я попросил прощения за кое-какие вещи, случившиеся в
прошлом (искренне), а также сказал ему (столь же искренне), насколько я
горжусь тем, что он стал таким, каким стал. Потом мы сидели на крыльце,
потягивали пиво, смотрели, как мой внук Адам неловко пинает на газоне
теннисный мячик, и долго-долго говорили о всяких пустяках. Мы расстались
хорошо и с любовью, а чего же еще хотеть от отношений между отцом и сыном?
Я стоял у киоска с банкой коки в руке, думая о Чарли и его семье, когда
услышал ворчание Леона и еще один голос - низкий, резкий и, бесспорно,
женский, - говоривший что-то в ответ. Против собственной воли я выглянул.
Леон совершенно бесцеремонно притиснул к углу какую-то несчастную женщину и,
вне всякого сомнения, посвящал ее в очередную тупейшую теорию, только что
порожденную его спинным мозгом. Рыцарское начало возобладало над желанием
скрыться, и я направился к этой паре, чтобы вмешаться.
- Я только хочу сказать, - занудствовал Леон, - что совершенно
несправедливо заставлять вас, меня и любого другого американца ждать, пока
мы станем старыми, как дерьмо, чтобы получить шанс отправиться туда. А все
эти жалкие индусы вылетают в новые миры с такой скоростью, с какой они
успевают размножаться. Это чертовски большая скорость. Разве это
справедливо? Вы находите это правильным?
- Нет, я так не думаю, - ответила женщина. - Но они, видимо, тоже не
считают справедливым то, что мы стерли Нью-Дели и Мумбаи с лица земли.
- Так я же как раз об этом и говорю! - воскликнул Леон. - Мы засыпали
атомными бомбами этих безмозглых сволочей! Мы выиграли войну! Должна же
победа хоть что-нибудь значить! И что же теперь получается? Мы их
раздолбали, но они теперь могут отправляться колонизировать вселенную, а
мы - только завербоваться защищать их! Конечно, простите, что я об этом
заговорил, но разве в Библии не сказано прямо: "кроткие унаследует землю"? Я
бы сказал, что те, кто проигрывает войну, должны быть такими кроткими, что
дальше некуда.
- Я не думаю, что в этой фразе содержится именно тот смысл, какой вы
хотите ей придать, Леон, - произнес я, подойдя поближе.
- Джон! Ну, вот наконец-то человек, который знает, о чем я говорю, -