"Дмитрий Скирюк. Блюз черной собаки" - читать интересную книгу автора

стабильность, то ли просто не хочется думать, что уже разменял четвёртый
десяток. Что-то подобное, помню, было после двадцати: пока не стукнуло
двадцать девять, всё казалось - вот они, мои двадцать, рядом, рукой подать.
Ан, нет - Федот, да не тот.
Блин, да что ж это такое! С какого момента я начал ощущать себя старым?
Я был самым младшим в классе, меня всегда (или почти всегда) окружали люди
старше меня, в крайнем случае - ровесники. Куда вдруг все подевались? Ведь в
круглых датах нет ничего особенного. В сущности, что такое числа? Просто
условность, придуманная человеком. А мы продолжаем считать, отмечать,
чему-то радоваться, огорчаться, делать выводы на основе такой бредятины, как
календарный возраст. Всё-таки люди очень привязаны к условностям. И вот
сидишь, бывало, смотришь на девчонку, думаешь: совсем взрослая, девятнадцать
уже. Немножко не ровесница, ведь мне... мне... господи!
Подсчитаешь - вздрогнешь...
- Я не прикалываюсь, мне всё равно, - угрюмо бросил я. - Это со школы,
я привык. Так ты знаешь, куда подевался Игнат?
- Нет. - Танука вернулась в комнату. - Не знаю. Но я его предупреждала.
- Предупреждала? О чём? - Я почувствовал, что начинаю сердиться. Эта
девушка меня раздражала. - Слушай, может, хватит играть в загадки, а? О чём
предупреждала? Он что-то задумал? Решил уехать, умотать куда-нибудь? Да
говори же, не тяни резину!
- Чего ты так бесишься? Может быть. Не знаю. Может быть.
- "Не знаю!" - передразнил я её. - Он не оставил записки ни друзьям, ни
сестре, я не нашёл у него в комнате вообще ничего такого, только кучу фоток
и рисунок собаки на стене.
- А... - Танука поправила волосы. - Это я рисовала.
- Знаю. - Я порылся в кофре и выложил фотки. - Надеюсь, он не задумал
какой-нибудь глупости?
Танука рассеянно перебрала карточки и снова ушла, чтоб вернуться с
кофе.
- Вряд ли. Я знаю не больше тебя. Держи.
Я принял кружку, глотнул чёрной обжигающей жидкости и прислушался.
Почему-то я всегда прислушиваюсь, когда что-то пью.
В этой квартире прежде всего поражала тишина. Казалось бы, одна из
главных городских площадей, крупная транспортная развязка, рядом оживлённая
улица - должно быть шумно. А за окном тишина. Конечно, тут дворы, но всё
же...
Кофе был крепкий, ароматный и без сахара. Как раз такой, какой я люблю.
Я сделал ещё пару глотков и почувствовал, как тиски, с утра сдавившие мне
голову, помаленьку разжимаются.
Танука будто ждала этого момента.
- Не злись, - сурово и как-то слишком по-взрослому сказала она. - Я
скажу всё, только сперва хочу спросить... Ты только честно скажи: ты играешь
на гитаре? Играешь? Это важно.
- Да что за важность? Ерунда какая! Нет, я ж говорил уже... Бренчал по
подъездам в школьные годы, и всё.
Танука покусала губу.
- Видишь ли... Как бы тебе объяснить...
Я отставил кружку. Терпеть не могу, когда девчонка начинает разговор с
этого проклятого "видишь ли".