"Р.Г.Скрынников. Самозванцы в России в начале XVII века: Григорий Отрепьев " - читать интересную книгу автора

государства.
К началу XVII века поместье подверглось такому же дроблению, как и
боярские вотчины в XV веке. Численность феодалов вновь увеличилась, тогда
как фонды поместных земель остались прежними. На этот раз кризис приобрел
более глубокий характер. Низкие и наиболее многочисленные прослойки
поместного дворянства оказались затронуты процессом социальной деградации.
Оскудевшие помещики не могли более служить в конных полках ("конно, людно и
оружно") и переходили в разряд детей боярских - пищальников. Многие из таких
пищалъников не имели крепостных крестьян, а часто и холопов, сами
обрабатывали землю, т. е. фактически выбывали из феодального сословия. Не
случайно главными очагами гражданской войны на первом ее этапе стала
Рязанская и Путивльская "украины", где процесс дробления поместья протекал
весьма интенсивно. Во вновь присоединенных южных уездах (Елец, Белгород,
Валуйки и др.) власти спешили организовать поместную систему, чтобы создать
себе опору в лице степных помещиков. Наряду с безземельными детьми боярскими
поместья в "диком поле" получали казаки, крестьянские дети и прочие
разночинцы. На юге не было ни возделанных под пашню земель, ни крепостных
крестьян, и потому к началу гражданской войны поместная система не успела
пустить тут глубокие корни. Новые помещики принуждены были сами "раздирать"
ковыльную степь. В ряде уездов их привлекали к отбыванию барщины на
государевой десятинной пашне. Как и многие рязанские дети боярские,
большинство южных помещиков служили пищальниками в местных гарнизонах.
Кризис феодального сословия стал одним из главных факторов гражданской
войны в России. Но значение его до сих пор недостаточно изучено.
Вторжение самозванца, принявшего имя младшего сына Грозного - Дмитрия,
положило начало новому этапу в развитии Смуты.
Истории самозванства посвящена обширная литература. Первоначально все
внимание историков было сосредоточено на вопросе о том, кто скрывался под
личиной Лжедмитрия I. Большинство историков придерживалось мнения, что имя
сына Грозного принял беглый чудовский монах Григорий Отрепьев. Но самый
крупный знаток Смутного времени С. Ф. Платонов пришел к заключению, что
вопрос о личности самозванца не поддается решению. Подводя итог своим
наблюдениям, историк с некоторой грустью писал: "Нельзя считать, что
самозванец был Отрепьев, но нельзя также утверждать, что Отрепьев им не мог
быть: истина от нас пока скрыта"1.
Столь же осторожной была точка зрения В. О. Ключевского. Как отметил
этот историк, личность неведомого самозванца остается загадочной, несмотря
на все усилия ученых разгадать ее; трудно сказать, был ли то Отрепьев или
кто другой, хотя последнее менее вероятно. Анализируя ход Смуты, В. О.
Ключевский с полным основанием утверждал, что важна была не личность
самозванца, а роль, им сыгранная, и исторические условия, которые сообщили
самозванческой интриге страшную разрушительную силу 2.
Советские историки сконцентрировали усилия на изучении острого
социального кризиса начала XVII века, породившего самозванщину, тогда как
вопрос о происхождении самозванцев оставался в тени. М. Н. Покровский
рассматривал Лжедмитрия I как крестьянского царя. И. И. Смирнов отверг эту
оценку и высказал мысль, что выступления низов в пользу "доброго царя"
Дмитрия в начале XVII века явились выражением "царистской" идеологии
угнетенных масс, выступавших против феодального гнета. Будучи неспособными
сформулировать программу нового политического устройства, выходящую за рамки