"Зигмунд Янович Скуинь. Нагота " - читать интересную книгу автора

сидел муж Эрики Харий. С ним всегда было приятно поговорить. Но он
принадлежал к тем людям, которые как бы созданы для диалога. С многолюдным
обществом он плохо стыковался. Такие сборища его как бы опрощали, лишая
значительной части достоинства. Он сам это прекрасно сознавал и оттого еще
больше замыкался. Хотя со стороны могло и показаться, что быть на людях для
него одно удовольствие.
Валлия была у нас в доме второй или третий раз. О ней я знал лишь то,
что в каком-то Доме культуры она ведет кружок шитья. Приятная дама.
Затрудняюсь сказать, что их связывало с Ливией.
Даже Инара прикатила из Кулдиги. Судя по огромному бокалу, который она
так изящно держала в своих натруженных руках врача-ветеринара, можно было
заключить, что на сей раз не на своей машине.
Писатель Скуинь прочесывал мои книжные полки, а его супруга вслух
возмущалась поведением мужа, тем самым привлекая к нему всеобщее внимание. О
его отношении к нашей семье я не строил никаких иллюзий. Товарищ собирал
всякую психологическую всячину для очередного романа, ни больше ни меньше.
Разве можно сердиться на кошку за то, что она ловит мышек? Я никогда не мог
толком понять, отчего в наш век, когда так сильна техника и так беспомощна
литература, писатели по-прежнему остаются предметом всеобщего внимания и
поклонения. Без шаманов трудно обойтись. И все же из присутствующих, должно
быть, лишь он, писатель, узнав о нас всю правду, не был бы ничуть шокирован.
Виты не было. Не было и верзилы. Быть может, мой досточтимый будущий
зять (а может, очередной кандидат на этот пост) решил, что мы теперь уже
достаточно знакомы? В таком случае где задержалась моя досточтимая дочь?
Я всем по очереди жал руки и говорил что-то незначительное, стараясь
хотя бы внешне не выказывать стесненность, которая меня не. покидала, просто
ушла куда-то вглубь. Испытанное недавно чувство облегчения рассеялось, и,
сам того не сознавая, я ждал каких-то осложнений. Меня не покидала мысль о
Вите и Тенисе Барине. Не пришли. Ага! Так я и думал! Но что меня беспокоило
больше - то, что их не было, или же то, что они могли объявиться в любую
минуту?
Лигита подвинулась, высвобождая для меня место на тахте.
- Альфред, послушай, отчего ты такой серьезный?
- Это особое искусство - казаться серьезным и быть несерьезным, -
попытался я отшутиться.
- Не рассказывай сказки, я же вижу, ты серьезен на полном серьезе.
Помолчали. В комнату с кувшином в руке вошла Ливия. И вдруг Дайна со
смехом сказала:
- Альфред, когда же ты наконец возьмешь себе другую жену?
Я весь похолодел. Бросил взгляд на Ливию, та спокойно наливала
клюквенный морс в бокал писательши.
- Что ты имеешь в виду?
- У тебя ужасно старая жена, - сказала Дайна. - Я-то думала, ей сегодня
стукнуло сорок три, а ей, оказывается, все сорок четыре.
- Вот именно, - сказала Ливия, - столько же, милая, сколько и тебе.
- Я бы на твоем месте, Альфред, ни за что бы не взяла такую старую, -
не унималась Дайна.
- Видишь ли, - сказал я, - в пору женитьбы я был слишком молод и зелен.
Рассмеялась только Дайна.
Я налил себе водки и молча выпил.