"Валериан Скворцов. Гольф с моджахедами " - читать интересную книгу автора

вытатуированный в три цвета на правом предплечье, просматривался и сквозь
легкий туман, стоявший над водой протоки. Шемякинская подсказка. Перенятая
им у китайских мафиози манера метить курьеров или агентов личной росписью
особым тату. Хоть голову отчекрыжь, хоть кожу с пальцев срежь,
идентификация - неподдельная. Ставь в любой части бренного тела. Конечно,
случается, что части тела, а то и все тело целиком вываривают. Экономия - в
том числе и на растворителях, скажем, кислотных, - у азиатцев в крови...
День удался. И на природе душой отошел, и дело сладил.
Севастьянова, кажется, заглатывали с севастьяновского же согласия. В
противном случае купали бы в другом месте. Если бы купали, конечно... Ну,
как говорит Пайзулла, иншааллах !
Шлайновские литературные и кинематографические ассоциации относились к
далеким временам. Даже идеологически. Когда это старье изготовлялось? Не
пора ли вам в отставку, Ефим Шлайн?
Он прозевал атаку с воздуха. Сороку с полевкой в клюве разглядел, когда
она уже уносилась прочь. И сделал надлежащий вывод: постаревших и
невнимательных в природе съедают быстренько. Как в родной конторе...
Возможно, напрасно он совершает это несанкционированное проникновение.
Шлайн не ответил бы сейчас начальству даже на вопрос, куда именно он
забрался: в Чечню, в Дагестан? Он не имел права без разрешения таскать в эту
дыру дорогое оборудование. Видеокамера стоила больше десяти тысяч долларов.
Не имел права и использовать без санкции коридоры выхода в Чечню... - или в
Дагестан? Тем более задействовать здешнюю, иного подчинения агентуру для
собственного прикрытия, подставляя славного Пайзуллу Нагоева, со звонка
которому и переговоров в Новороссийске приключение и началось.
Ну, вот, подумал Ефим, профессиональный кретинизм не подводит: нашел
крайнего, чтобы подставить на порку за самоуправство и возможный провал...
Стало быть, по службе и в личной жизни со мной все обстоит нормально. С
прошением об отставке повременим.
Пятью годами раньше человек, про которого было написано, что он
Пайзулла Нагоев - капитан государственной безопасности, национальность
чеченец, тридцать пять лет, женат, трое детей, место жительства город
Серноводск, - висел на вожжах, перехлестнутых через арку с вывеской "Конные
прогулки". Некачественные вожжи вытянулись, и под весенним ветерком капитан
скреб по асфальту ногами - стоптанным полуботинком на одной и спекшимся в
крови носком на другой. Серые штаны с красным кантом, как у всякого
казненного волей народа, были спущены.
Фанерку с буквами "ФСБ" и изложением идентификации трупа, выписанными
фломастером, прибили к воротам кое-как, одним гвоздем, и она скособочилась.
Поэтому настоящему, живому Нагоеву пришлось читать текст, якобы про
себя, наклонив голову на плечо.
Про национальность, семейное положение, место жительства и звание
сообщалось верно. А вот специализацию переврали. Нагоев числился в милиции,
был известным участковым этого разгромленного курорта, где сохранившимися
считались дома, у которых осталось больше одной стены. Народ живуч, и
обретавшиеся в таких домах гнездились в кучах щебенки, поскольку ходил слух,
что оставшимся в городе выплатят компенсацию. Да и в беженские лагеря пути
были отрезаны.
Женщины, согнанные на площадку конной выездки, не обращали внимания на
повешенного и живого Нагоевых и понуро ждали, когда контрактники,