"Олег Павлович Смирнов. Прощание (роман)" - читать интересную книгу автора

немцев не видать. Ход не шибко порушенный... От родника прямиком в поле, в
рожь. А оттель, с бугра уже тропкой да тропкой по старицам, по болотам...
Есть такой ход сообщения, и есть такая тропка. Немцев там нет потому,
вероятно, что места низменные, а то и топкие, машины забуксуют. Что ж,
женщины могут проскочить, скажем, ночью, выйти из окружения. А что потом?
Сняв фуражку, Скворцов хмурился, постукивал пальцами по лбу, словно
простукивал, есть ли там мысли. Есть мысли, есть. Например, такая: что
будет, если немцы обнаружат женщин? Но допускаем, им удастся пройти сквозь
немецкое кольцо, - куда подаваться? В леса, продвигаясь на восток? Или
укрыться где-нибудь в селе? Среди местных жителей много наших, проверенных,
не выдадут. А если женщины напорются на оуновцев? И еще: согласятся ли уйти
одни? Не очень он в этом уверен... Сумерки наслаивались, превращаясь в
темноту, и темнота эта - будто опрокинувшаяся наземь громадная туча, что
дымами поднималась с пожарищ. То поднималась, теперь спустилась. Пожарища и
посейчас не унимались, восточный край неба озарен заревом. На востоке же
канонада и отдаленные взрывы бомб. Да, как насчет женщин? Мыслишки-то есть,
решимости нету. Скворцов надел фуражку, сказал старшине:
- Посоветуемся с политруком.
Когда Белянкину сказали о женщинах, он сначала отрезал: "Не вижу в этом
необходимости!" - затем задумался и после паузы произнес, как бы извиняясь:
- Пожалуй, в этом есть резон. Проводим их ночью!
И Скворцов не удивился, что Виктор, которого в прежние времена не
так-то просто было переубедить, тут на протяжении минуты сменил свое
суждение. Скворцов сказал о женщинах Лободе, и тот со свойственной ему
горячностью воскликнул:
- Что за разговор, товарищи командиры! Та я ж давно за это!
И другие пограничники, с кем побеседовал Скворцов, поддержали эту
мысль. Белянкин буркнул: для чего со всеми-то обсуждать, демократию
разводим. Иван Федосеевич возразил: демократия - что с того, а личный состав
обходить не стоит, пущай будет в курсе. Ну вот, все высказались, все
единодушны, и тяжелораненые сказали: "Пусть уходят". А тех, кому уходить,
еще не спросили, за них приняли решение. В известной степени - да, за них.
Женщин в подвале не было, они отлучались. А когда появились у входа,
Скворцов попросил их задержаться. Помявшись, сказал, что есть, мол, такое
мнение... И выложил все... Женщины молчали. Белянкин нетерпеливо сказал:
- Чего в рот воды набрали?
Ответила Женя:
- Думаем! Нас, видите ли, спасают... А мы никуда от вас не уйдем!
Снова Скворцов принялся объяснять и убеждать, снова Женя ответила:
- С вами останемся!
За всех говорит. С решимостью. Самая бойкая и самая волевая среди них.
Скворцов покатал желваки и отрубил по-командирски:
- Женя, не до дискуссий! Это мой приказ!
- Ты пограничниками командуй, а не нами!
- И вами командую! Теперь уже не прошу - приказываю! Все!
- Как скажет Игорь, так и сделаем, - тихо сказала Ира.
Клара не произносила ни слова, зябко ежилась, зевала и озиралась,
словно ища кого-то. В разговор встрял Иван Федосеевич и Лобода, тоже начали
уговаривать. Вдруг Клара внятно проговорила:
- Уйдем, уйдем отсюда! И мальчиков моих нельзя прихватить с собой? Вы