"Игорь Смирнов. Бухенвальдский набат" - читать интересную книгу автора

И только теперь я снова возвращаюсь к жизни...
Человеку, не посвященному в планы подполья, может быть, казалось, что
ничего в Бухенвальде не происходит. Но те, кто был занят подпольной работой,
видели, чувствовали, что повеяло новыми надеждами, исчезала с лиц голодная
покорность, энергичнее становились взгляды. В некоторых батальонах и ротах
была объявлена борьба за чистоту и воинскую подтянутость. Умываться при
любой температуре, каждый день мыть ноги перед сном, бриться через день при
любом самочувствии и настроении. А разве это само по себе не действовало на
самочувствие и настроение?! Люди съедали те же мизерные пайки хлеба, те же
порции пустой, жидкой баланды, они были так же худы и слабы, но их боевой
дух, их сопротивляемость и воля к жизни неизмеримо возросли.
Для того, чтобы поднять всю эту работу в условиях глубочайшего подполья
Бухенвальда, нужна была не только осторожность и хитрость, но неиссякаемая
энергия и вера в начатое дело. И наши командиры обладали этой верой,
энергией и силой.
Пришла весна 1944 года. Я вижу из окна своего блока, как, перепрыгивая
через Лужи, по лагерю снует Валентин Логунов. Он теперь старший штубендист
на 44-м блоке. В куртке и суконных брюках, в кожаных ботинках - подарок
блокового Альфреда Бунцоля - он как-то весь помолодел, посветлел. Глаза
запавшие, но живые. Так и кажется, что он сейчас озорно выкрикнет: "Мы еще
вам покажем!"
У него на блоке образцовый порядок, люди подтянуты, аккуратны. Около
пятисот человек считают себя бойцами подпольного фронта. Наш ударный
батальон! Группы по 5-6 человек объединены старшим. Старшие не знают друг
друга, но хорошо знают вышестоящего командира. Дисциплина железная!
Чтобы убедиться в этом, решаем провести смотр батальона. Да, да, смотр!
Но это был совсем особый смотр...
На пасху, в нерабочий день, когда эсэсовцы, перепившись, не заглядывали
в лагерь, а весеннее солнце игриво плескалось в лужах и лужицах, толпы
заключенных ходили по улицам лагеря. Здесь в толпе затерялись и члены
политического Центра, принимающие смотр, А бойцы ударного батальона стояли
группами вместе со своими командирами. Каждая рота на определенной улице. -
Условились, что Валентин Логунов как бы между прочим, гуляючи, обойдет
улицы. Командир роты, увидя его, проследует впереди, на почтительном
расстоянии. И по мере того, как они будут обходить свои подразделения,
старший группы снимет головной убор и вытрет голову. Все! Кому надо, тот
увидит, кому не надо - ничего не заметит.
Смотр начинается после завтрака. Толпа переливается из улицы в улицу,
доносится разноплеменный говор, выкрики. Тут и там стоят группами - люди -
друзья, земляки, товарищи. Все готово. И тут излишнее усердие или
беспечность и удальство едва не привели нас к провалу.
Логунов и Сергей Котов идут по улице, идут не торопясь, ведут свой
разговор, как будто заняты только друг другом. Поравнялись с одной группой.
И вдруг... что это?
Все люди, как по команде, опускают руки по стойке "смирно". Вторая
группа - то же самое. У меня сердце остановилось. Похоже, что и Логунов в
смятении, но продолжает идти по улице. И группа за группой рапортует ему
стойкой "смирно". Я ничего не могу сделать, только думаю в отчаянии: "Вот
стервец! А я так на него полагался! Мальчишка! Щенок! И я хорош! Затеял
такое рисковое дело. Будет мне теперь от членов пятерки! И поделом!"