"Игорь Смирнов. Бухенвальдский набат" - читать интересную книгу автора

это он командует батареей?
Наблюдательный пункт комбата располагался на чердаке полуразрушенного
дома. Дом стоял на краю какой-то деревни, которая догорала на наших глазах.
Пожар был необычайный: без сутолоки, криков и плача. Только багровые сполохи
огня плясали на развороченной, перемешанной снарядами земле.
Домишко, где засели комбат и телефонист, тоже был с провалившейся
крышей и потолком. На полу среди обломков виднелись трупы. Кто-то, видимо,
попытался собрать их в одно место или отыскать среди них раненых, но
убедился в полной бесполезности этой работы.
Смерть тут потрудилась изрядно...
На покосившейся потолочной балке примостился старший лейтенант и отсюда
управлял батареей.
Я тоже взобрался наверх и огляделся, чтобы сориентироваться в
обстановке. Отсюда было видно, что отряд прикрытия, оторвавшись от
противника, втягивается в лес, где на опушке маскировалась батарея. Умело
перемещая артиллерийский огонь, комбат задерживал немцев, прижимал их к
земле. Рядом с командиром сидел телефонист и, боясь перепутать команды,
смотрел ему в рот. А там, вокруг нас, захлебываясь, строчили пулеметы - враг
наседал.
Было ясно, что батарею необходимо отводить и как можно скорее. Я послал
своего проводника передать комбату мой приказ. Старший сержант подполз по
балке к нему и что-то закричал в ухо. Тот немного повернулся ко мне, скосил
красные то ли от бессонных ночей, то ли от напряжения глаза. В выражении его
лица я уловил удивление и что-то еще очень знакомое.
Да, конечно, это был Карюкалов!
Я махнул ему рукой, и мы оба спрыгнули вниз.
- Что прикажете, товарищ начальник артиллерии?
- Немедленно отводите батарею. План отвода есть?
- Второй взвод выйдет на открытую позицию и прикроет отход. Остальные
будут сниматься.
- А как убитые? Что с ними сделаете?
- Придется оставить на месте. Даже телефонные двуколки отдал под
раненых.
- Ясно. Немедленно снимайте батарею.
- Товарищ подполковник, разрешите дать еще несколько очередей - за них
отомстим, - он показал на убитых.
- Думайте о живых. И действуйте быстро.
Но Карюкалов еще медлил. Снял каску и сказал только губами, почти без
звука:
- Прощайте! Простите, что последний долг перед вами не выполнил...
Еще некоторое время я оставался на батарее, проследил, как последняя
повозка пристроилась к отходящему отряду, и подошел к Карюкалову проститься.
- А ведь я, Иван Иванович, вас сразу узнал, сказал он мне. - Ну, да
война только началась, еще встретимся, поди.
Теплота обращения как-то очень тронула меня, и я понял тогда особенно
ощутимо, сколько настоящего мужества таится за этой простотой.
Наблюдательный пункт стоял под сильным обстрелом. Но сменить его значит
минут на тридцать лишить огневой защиты отходящую пехоту, открыть ее врагу.
Старший лейтенант Карюкалов оставался под огнем. Все такой же рыжий,
конопатый, неуклюжий - этот человек словно повернулся теперь передо мной