"Игорь Смирнов. Бухенвальдский набат" - читать интересную книгу автора

нашу долю. А ведь лишний кусок хлеба мог стоить подчас человеку жизни!
Но поистине центром сопротивления надо считать лазарет. Построенный
несколько лет назад по настоянию и неотступному ходатайству политических, он
и при нас еще расширялся. Здесь использовалась любая возможность, чтобы
облегчить состояние больного.
Дать освобождение на день-два-пять - это было обычное явление. В
лазарете спасали приговоренных к порке и смерти, укрывали на время и
насовсем перед транспортами уничтожения, давали передышку "доходягам" из
штрафных команд или тем, кого преследовали эсэсовцы.
А скольких здоровых специалистов лазарет приписал к нетрудоспособным,
чтобы избавить их от работы на военных заводах!
Несмотря на скудость оборудования, тесноту, нехватку медикаментов,
здесь проводилось и лечение. И многих смертников нашим врачам удавалось
вновь поставить на ноги. Так был вырван из лап смерти Николай Симаков,
заболевший в Бухенвальде туберкулезом.
Но самое опасное предприятие лазарета - передача живым номеров умерших
товарищей. К этому прибегали лишь в крайних случаях, когда человека
приговаривали к смертной казни и когда он был флюгпунктом - мишенью для
каждого стрелка-эсэсовца. Около 150 человек было спасено в Бухенвальде таким
образом. Так и Валентин Логунов в свое время получил в лазарете новый номер
и стал называться Григорием Андреевым. Так был спасен Алексей Цыганов...
Вот некоторые подробности этой операции "Жизнь". В малый лагерь из
бохумской тюрьмы привезли 39 русских, обвиненных в подрывной работе против
Германии. Вслед за ними пришел приговор: казнить всех тридцать девять. В
одном из них Сергей Харин узнал старшего политрука 259-й стрелковой дивизии,
в которой служил сам. Он попросил Степана Бердникова: нельзя ли спасти хоть
одного, может быть, двоих? О, это была очень тяжелая задача! Объявить
одному, что он останется жить, а 38 его товарищей завтра погибнут! И
все-таки это пришлось сделать Степану. Его выбор пал на Алексея Цыганова и
Григория Червонского - коммунистов, вожаков группы саботажников.
На следующий день десять из тридцати девяти были повешены. Остальных
временно перевели в Большой лагерь, видимо, потому, что крематорий,
пострадавший от бомбежки, не справлялся с загрузкой. В тот же день вечером
Степан увел двоих и передал Косгерохинскому, работавшему в группе
безопасности. А тот отвел их в лазарет. И здесь они "скончались", на их
больничных бланках были поставлены жирные кресты, мнимые их трупы увезли в
крематорий и сожгли вместе с семью последними товарищами из 39. Алексей
Цыганов стал Степаном Онищенко, Гриша Червонский получил фамилию Брыкун.
Через несколько дней оба были включены в рабочую команду, которая
направлялась в городишко Мойзловец-между Дрезденом и Лейпцигом, но по пути
им удалось бежать...
Сложна, полна ежеминутного риска, изобретательности, отчаянной отваги и
неброского на вид мужества подпольная жизнь Бухенвальда. И теперь, когда я
не только знаю ее, но посвящен во многие ее тайны и хитроумные ухищрения,
мне не страшно, не одиноко. Отчаяние больше не приходит ко мне. У меня
просто не остается времени для него. Жизнь переполнена заботами, встречами с
людьми, конспиративными совещаниями. Бедный Вальтер Эберхардт! Сколько ему
приходится волноваться из-за того, что я или Николай Кюнг уходим по ночам,
возвращаемся под утро, из-за того, что ко мне все время наведываются люди из
других бараков, а он должен быть все время настороже: вдруг нагрянут