"Сергей Смирнов. One way ticket" - читать интересную книгу автора

ее в печи. В соседнем доме он нашел соль, чайник и даже чай - старый,
побитый временем, но еще годный. Нарвал в огороде кипрея и смородинового
листа и заварил все это вместе с чаем. Он сделал себе постель, притащив из
соседних домов кровать, матрацы, подушку. И встретил ночь, лежа перед
горячей печкой, с кружкой чая в руке. Жить можно. Ничего. Жить можно. Но
нет, жить было нельзя - он знал это совершенно точно. В мертвой деревне
было слишком тихо. Он уснул с болью в сердце. А проснулся среди ночи от
плача и крика. Кто-то там, в конце деревни, то плакал, то кричал -
негромко, словно боясь разбудить тех, которых уже не было. Он лежал и слушал
эти новые звуки, слушал, думая, что это просто ночь, бродячая собака, волки,
оборотни - кто угодно. Но только не тот, кого он искал. Потом плач внезапно
оборвался, и снова стало тихо и он уснул измученный и почти бесчувственный.
Утром он прошел всю деревню из конца в конец. Все было прежнее, и из
заколоченных покосившихся домов не доносилось ни звука. Небо было темным и
сырым, и земля казалась черной, и не было вокруг, казалось, ни единого
живого существа: все ушли отсюда, даже мыши.
Он снова долго выбирал место, прежде, чем начать копать. И работа шла
плохо. Слишком сырая земля, слишком измучено тело. До сумерек он раскопал
только одну могилу, а потом, раскопав, долго-долго сидел на краю. Он боялся
возвращаться в деревню, боялся того, что мог там увидеть. Но ночевать в поле
не было смысла. Он двинулся домой и еще издалека услышал собачий лай и
человеческий голос. Все было по-прежнему. Все. За исключением того, что в
одном из домов горел огонек. Он постоял, не решаясь возвращаться. Но надо
было вернуться, надо было - иначе душа его так никогда и не найдет покоя.
Он пошел через поле, потом через огороды и подобрался к дому так близко, как
только смог. Он увидел, как кто-то вышел на порог, позвал собаку, потом
снова вышел с ведром. Потом заскрипел колодезный ворот. Это он? Тот, кого я
искал? - подумал он. И, так и не решившись подойти еще ближе, вернулся в
свою избушку. Он не топил печь в этот вечер и рано лег спать. По временам
его будил лай собаки. Одинокий и страшный лай. Рано, до света, ушел он из
дома. Тихо было в деревне и мертво. И, может быть, подумал он с надеждой,
вчерашнее просто пригрезилось ему. Он вернется сегодня с поля и все будет,
как прежде: мертвая деревня, мертвые дома, мертвые колодцы. Вечером он не
хотел возвращаться. Он оттягивал этот миг как можно дальше, но уже было
темно и хотелось есть и спать, и делать было нечего, кроме как возвращаться.
У него не было выбора. И еще издалека он увидел огни в домах, услышал
голоса, и уже обреченно понял: теперь поздно. Ничего не поделаешь. Так и
будет. Он пробрался к избушке задами, его никто не заметил. Было холодно, но
он боялся затопить печку, чтобы не выдать себя. Скорчившись на холодной
постели, собрав на себя все тряпки, какие были в доме, он долго-долго лежал,
слушая голоса, скрип колодезных воротов, собачий лай и прочие звуки,
свойственные жилью, звуки, не замечаемые живыми. А потом вдруг стало тихо.
Только шелестело что-то - шелестело все ближе и ближе и, подобравшись к
окну и выглянув, он увидел, как мертвые входят в ворота, заполняют двор,
двигаясь, словно сомнамбулы. Они натыкались друг на друга, разбредались по
двору их становилось все больше и больше. Вот уже возле самого окна
появились их белые лица: вытянув руки, они ощупывали стекло и раму окна, их
когти издавали скрежещущие звуки. Он отшатнулся, метнулся в глубину комнаты.
Он прошептал дрожащим голосом:
- Уходите. Я же не убивал вас! Вас убили другие!