"Кларк Эштон Смит. Аверуан ("Затерянные миры")" - читать интересную книгу автора

- Но почему? - спросил Ансельм, уязвленный и пораженный до глубины
души.
- Потому что ты всего лишь безмозглый мечтатель, закопавшийся в книги,
точно монах. Ты любишь лишь свои глупые рыцарские романы и легенды. Говорят,
что ты даже пишешь стихи. Большая удача, что ты второй сын графа де
Фрамбузье, - ибо тебе никогда не стать кем-то большим.
- Но вчера мне казалось, что вы меня чуть-чуть любите, - произнес
Ансельм с горечью. - Женщина не видит ничего хорошего в мужчине, которого
больше не любит.
- Олух! Осел! - вскричала Доротея, высокомерно тряхнув белокурыми
локонами. - Не будь ты таким, как я тебя назвала, ты никогда не напомнил бы
мне о вчерашнем. Убирайся вон, идиот, и чтобы я тебя больше не видела!

* * *

Ансельм, отшельник, немного вздремнул, беспокойно ворочаясь на узком и
жестком ложе. Казалось, от духоты летней ночи его слегка лихорадит.
Естественный пыл юности также подогревал его волнение. Он не хотел
думать о женщинах - в особенности об одной из них. Но, даже проведя
тринадцать месяцев в полном одиночестве, в самом сердце Аверуанского леса,
он все еще не мог выкинуть ее из головы. Насмешки, которыми осыпала его
Доротея де Флеше, были жестокими, но еще мучительнее были воспоминания о ее
красоте: пухлых губках, округлых руках и тонкой талии, о ее высокой груди и
девичьих бедрах, которые не приобрели еще зрелой округлости форм.
Когда ему удавалось задремать, его одолевали многочисленные видения,
принося с собой рой других образов, прекрасных, но безымянных.
Юный отшельник поднялся на рассвете, измученный, но не успокоенный. Он
решил, что купание в заводи реки Исуаль, скрытой в ивовых и ольховых
зарослях, поможет ему освежить голову. Вода, восхитительно прохладная в этот
утренний час, успокоит его томление.
Ему защипало глаза, когда из темной хижины он вышел в золотистую
утреннюю дымку. Мысли его витали где-то далеко, все еще исполненные
волнения. Правильно ли он поступил, удалившись от мира, оставив друзей и
семью, став отшельником, и все из-за немилости какой-то девчонки? Он не
пытался лгать себе, что стал затворником из-за стремления к святости,
которая поддерживала других отшельников в испытаниях. Не усугублял ли он,
живя в одиночестве, свой недуг, который надеялся исцелить?
Возможно, пришла к нему запоздалая мысль, он действительно выставил
себя бесплодным мечтателем и праздным глупцом, в чем его и обвинила Доротея.
Непростительной слабостью было бежать в леса из-за разочарования в любви.
Ансельм брел с потупленным взором, пока не оказался среди зарослей
тальника, окаймлявших заводь. Не поднимая глаз, он раздвинул молодые кусты и
собрался сбросить с себя одежду, но раздавшийся поблизости плеск воды
пробудил его от задумчивости.
С лежим испугом Ансельм осознал, что в заводи уже кто-то купается, и,
что напугало его еще больше, это была женщина. Стоя посереди заводи, она
плескалась до тех пор, пока по воде не пошли волны, достававшие ей до груди.
Влажная кожа поблескивала на солнце, как лепестки белой розы в капельках
росы.
Испуг юноши перешел в любопытство, а затем в невольное восхищение. Он