"Дебора Смит. Змей-искуситель " - читать интересную книгу автора

любила его.
- Ник, прошу тебя, - повторил Ал. Он говорил со мной уважительно - он
спрашивал моего разрешения.
- Она всегда помнила о тебе, - сказал я ему. - Ты можешь посмотреть на
нее.
Я отошел к стене и сел на корточки, прислонившись спиной к ледяному
кафелю.
Послышался шорох простыни, а потом раздались его рыдания - он заплакал
над ее телом. Я не поднял го-ловы, продолжал смотреть в пол, время от
времени вы-тирая глаза испачканной кровью рукой. Через некото-рое время Ал
успокоился. Я услышал его шаги. Он при-сел рядом со мной. Мы молча смотрели
на один и тот же квадрат пола. Наконец он заговорил:
- Я знаю: ты никогда не думал о том, что у тебя есть семья, но она
все-таки есть. Я хочу, чтобы ты жил вмес-те со мной в Чикаго.
Я хотел сказать ему, что не нуждаюсь в благотвори-тельности и мне
плевать на эту долбаную семью, раз моей матери пришлось уехать от них, когда
она была бе-ременна. Мне следовало сказать ему, что я понятия не имею, как
жить среди таких, как он. В конце концов, если уж он был так добр, что
избавил меня от полицей-ских наручников, то я мог уйти из больницы куда
угод-но и затеряться в мексиканской ночи. Если бы я захо-тел, он бы никогда
не нашел меня снова.
Угроза дрожала на кончике моего языка, как капля крови на стилете, и я
уже открыл было рот... Но тут Ал протянул мне правую руку. На его ладони
лежал мой стилет.
- Не стоит меня недооценивать, - сказал он. - И я не стану
недооценивать тебя. У тебя есть единственный шанс не попасть в мексиканскую
тюрьму. Им плевать, что тебе только четырнадцать; если ты вздумаешь бежать,
тебя тут же арестуют. Держись спокойно и иди за мной. Я отвезу тебя обратно
в Штаты. Мы поедем домой, в Чи-каго. Так что выбирай: либо ты едешь со мной,
либо тебя ждет мексиканская тюрьма.
Я проглотил свою гордость, спрятал стилет в карман штанов, встал и
подошел к телу моей матери. Я аккуратно накрыл ее лицо, подоткнул простыню
вокруг головы, касаясь в последний раз ее темных волос, и прошептал:
- Я хотел ради тебя спасти мир. Но я не смог.
- Я должен кое-что рассказать тебе о моей жене Эд-вине, - сказал Ал,
как только мы вошли в холл большо-го многоквартирного дома в центре Чикаго.
Был снеж-ный зимний день. - Видишь ли, она немножко поме-шана на
благопристойности.
- Я тоже, - проворчал я.
Я пошел следом за ним мимо швейцара, который ус-тавился на меня, как на
диковину. Мы вошли в лифт. Я нес вещевой мешок с моими пожитками. Их было не
слишком много, и они включали в себя парочку чере-пов койотов, которые я
сохранил как талисман моего одиночества. Мне не нужно было смотреться в
зерка-ло - я и так знал, что в свои четырнадцать лет я высо-кий, худой,
неотесанный, со следами от угрей на щеках и сломанным носом. Я был настолько
молчаливым, что люди думали, будто я не умею разговаривать. Зато Ал был
добропорядочным и весьма светским молодым челове-ком. Он все время говорил,
неся в руке дорожную сумку из дорогой кожи с его инициалами, выбитыми с
одной стороны.
Лифт плавно пошел вверх.