"Алена Смирнова. Подруга мента" - читать интересную книгу автора

после битья может оказаться уже и не человеком.
Я перестала шевелиться и копила силы. Там, где шоссе приближалось к
железнодорожному переезду, был милицейский пост. Люк открыт, и, если
завопить во всю мочь, шанс на спасение появится. Я шумная, меня часто
одергивают: "Подина, мы не туги на уши, мы тебя слышим". А я просто
увлекаюсь и, действительно, заставляю вибрировать чужие барабанные перепонки
несколько резвее, чем нужно. "Выручишь, горло?" - подумала я. Мне много раз
приходилось убеждаться, что с собственным телом стоит заранее договариваться
об испытаниях, которым его собираешься подвергнуть. Тогда оно не подводит,
оно старается, изощряется в достижении заказанного результата. Однако
гортань я мобилизовывала напрасно. Машина задолго до поста свернула на
проселочную дорогу, а куда она вела, мне известно не было. Мне, как вскоре
выяснилось, ничего не было известно о жизни вообще, поэтому с проселками и
перелесками я могла не дергаться.
Чем дальше в лес, тем сильнее трясло. Автомобиль скакал по корням и
выбоинам, словно в нем никто и не крутил баранку. Кроны деревьев образовали
бесконечную арку, похожую на те, что видятся во сне перед смертью. Здесь, в
противоположной от аэропорта стороне, ночью, кажется, ливмя лил дождь:
сырость беспардонно лезла во всякую щель. Голова Бориса мертво моталась, и
это было невыносимо. Я достала из кармана платок и попыталась вытереть его
окровавленный лоб.
- Убери ручонки, - велел тип, сидящий с моей стороны.
- Пусть попрощается со своим мудаком, - позволил то ли более
сентиментальный, то ли более жестокий сосед Бориса. - Сейчас мы его
выгрузим, а с кралей еще покатаемся. Немного.
Я бы предпочла, чтобы меня выгрузили вместе с Юрьевым, но пожелания
здесь явно не учитывались.
- Скоро, что ли? - спросил любитель похоронных финалов.
- За поворотом овражек, - впервые подал голос водитель.
И это был самый обычный мужской голос. Я вроде гладила руки Юрьева, а
сама искала, искала сосуд, обязанный пульсировать у живого человека. И я его
нашла. Как медики такой пульс называют? Нитевидным? Так вот, это была самая
тонкая ниточка, какую только можно нащупать. Интересно, если доказать, что
он уже умер, они выйдут его добивать? Нонсенс, ерунда, не должны. Боря,
Боря, и с чего мы с тобой столько грызлись. "Давай, своя собственная лучшая
подруга, - подстегнула я себя, - подыхать, так с музыкой. Спой-ка им самую
душераздирающую мелодию, на какую ты способна". Я вдохнула отвратительного
влажного воздуха и завелась:
- Сволочи, вы его убили! А-а-а... Миленький, как же так? Ой, да ты
совсем холодный, ты остыл...
Я приникла к груди Юрьева, и жуткая фантазия: "Видел бы он это", - чуть
не погубила дело, сбив мой тон.
- Он давно не дышит, убийцы, - продолжала орать я. - Выпустите меня
отсюда, я боюсь с мертвецом близко...
Придуриваться больше нужды не было: начавшиеся у меня корчи потрясли бы
натуральностью любого невропатолога.
- Заткни ее, - крикнул парень с переднего сиденья.
Не на ту нарвались, свиньи. Я начала отодвигаться от Бориса, голося,
как взбесившийся громкоговоритель.
- Подержи эту шизуху покрепче на коленях, - рявкнул ударивший Юрьева