"Валерий Смирнов. Как на Дерибасовской угол Ришельевской" - читать интересную книгу автора

какому берегу следует плыть и быть у курсе событий этого берега. Заныкав как
следует уже свой товар, беззаботный Акула спокойно себе пылил, по привычке
нагло лыбясь, домой, где перекуривали ребята Панича вместе с замком от его
собственной двери.
- Что вы приперлись через здесь? А ну сделайте вид, чтоб я вас искал! -
возбужденно рявкнул грозным голосом Акула через открытую дверь прямо в морды
своих новых гостей. - Я счас позвоню ментам и...
Балабол Акула так и не успел сообщить, что ждет ребят Панича после
того, как он начнет стучать по телефону. Один из гостей по имени Кок,
нервный, будто психолог, с таким смаком дал хозяину хаты по его собственной
морде, что Акула увидел носки своей обуви выше головы.
Когда Акула медленно стал подниматься при помощи уходяшеи вверх стены,
он краем глаза заметил, что, кроме Кока, начинает потирать руку и Санитар.
Балабол знал, каких приятных сюрпризов могут отмочить даже ближайшим
родственникам эти неразлучные друзья, и поэтому перед тем, как сползти на
пол, более мирным тоном спросил, не желают ли гости, которым он рад, как
собственной маме, немножко выпить. Но Кок со своими малохольными налитыми
кровью и без газа глазами, для порядка врезал балаболу еще раз, доказывая,
что выпить пока в его планы не укладывается.
Кок никогда не был настоящим поваром, зато его корешок Санитар в свое
время бегал по Одессе на "скорой помощи". Понятно, почему санитар стал
Санитаром. Кок получил свою кликуху из-за поганого характера собственной
жены. У этой девочки действительно нрав был такой интересный, что по нему
она могла сойти за двоюродную дочь старого Панича. От ее воплей на
несчастного Кока из их хаты эмигрировали даже тараканы. Но бедный Кок
продолжал держаться, потому что наивно полагал, что семья святее папы
римского. Хотя в ее очаге плавился исключительно несчастный Кок. Потому,
сколько бы он не приносил этой стерве, все ей было мало. Как будто она могла
нацепить через себя два манто друг на друга и надеть на каждый палец по
третьему перстню. И чтоб много не распространяться за то, что она каждый
день устраивала мужу, так он у этой стервы был в ответе перед ее поганым
нравом даже за дождь на улице. Известно, что и терпению дров бывает край,
когда их пилят не уставая. После очередного монолога жены, с каким идиотом
ей выпало жить под одним одеялом, Кок не выдержал, пригрозив, что сдаст свою
благоверную паскуду в дурдом. А она вместо того, чтобы заткнуться и
напугаться этих выражений, взяла в руки терку, хотя на ее муже не было
никакой чешуи. Бедный Кок схватил ноги в руки и еле успел выскочить на
улицу.
И тогда Кок пошел к Санитару, но вернулся от него тише той мыши, что
жила у них на кухне и забивалась в свой угол, стоило только коковской бабе
зевнуть у себе в спальне.
После очередного скандала, которого очень быстро дождался Кок, он с
криком "Пойдешь в дурдом!" выскочил на улицу и стал звонить по
телефону-автомату таким голосом, что на другом конце его могли услышать и
без кабеля. Через час после того, как он вернулся до хаты и слушал
продолжение долгоиграющего концерта, к ним вломились Санитар и водитель в
почти что белых халатах. К великой радости Кока они молча примеряли на его
супругу рубашку с очень длинными рукавами, хотя она орала так, как всегда на
мужа. Довольный Кок остался дома, а Санитар везет по городу это хрипящее
произведение природы и доверительно сообщает, чтоб оно не нервничало: