"Сергей Снегов. Огонь, который всегда в тебе" - читать интересную книгу автора

потом загорался. И в тот день, начиная рассуждение, я не сомневался, что
где-то в середине он, увлекаясь, прервет меня и продолжит сам - и гораздо
лучше продолжит, чем мог бы сделать я.
- Альберта сжег внутренний пламень, - сказал я. - Так установили
медики. Остается раскрыть, что породило гибельный огонь. Алкоголь
отпадает, электрический разряд тоже. Тем не менее был какой-то физический
агент, породивший испепеляющий свет.
- Иначе говоря, смерть произошла не чудом. С таким проницательным
выводом можно согласиться.
Я спокойно продолжал:
- Итак, глубинное потрясение. Что могло потрясти Альберта? Он умер
через несколько часов после встречи с нами. Робот свидетельствует, что,
раздраженный твоими возражениями, Альберт собирался тебе что-то доказать.
И оно, это пока непонятное нам "что-то", его доконало.
- Значит, я - косвенная причина его непонятной смерти?
- Не ты, а то, чем он собирался побить тебя в споре. Какой-то
неопровержимый аргумент против тебя, который он разыскал, - вот что
погубило его.
- Постой, постой! - сказал Генрих. Брошенная мной и неясная мне
самому, признаюсь честно, мысль уже превращалась у него во все озаряющую
идею. Так бывало и раньше, так было и в тот раз. - Давай вспомним, о чем
мы спорили с Альбертом. Я утверждал, что музыку великих композиторов все
люди воспринимают в общем одинаково, а он возражал. Говорил, что у каждого
в душе творится своя особая музыка и что при помощи такой индивидуальной
музыки люди познают мир. "Все звучит: вещи, слова, чувства" - разве не так
он сказал?
- Именно так. Но чем он мог опровергнуть тебя? Я говорю об этом:
"Теперь я ему покажу!"
- Только одним: показать физически, что вещи и события создают в его
психике музыку. Он сказал, что картина Рунга звучит ему трагической
симфонией, неким мрачным реквиемом. Я был бы опровергнут, если бы ему
удалось записать эту симфонию, и не просто записать - как нечто им
сотворенное, так работают все композиторы, но и показать, что каждая нота
порождена картиной, он лишь звучащий инструмент, а не творец.
- Итак, Альберта сожгла музыка, порожденная картиной Рунга. А накал
ее вызван страстным желанием убедить тебя, что мелодия вещей реально
существует. Но как и где зазвучала убийственная музыка?
- Этого пока не знаю. Надо думать.
Генрих быстро заходил по комнате. Он всегда молчаливо, возбужденно
бегал взад и вперед, когда его озаряла новая идея.
- Вот он, убийца Альберта! - сказал Генрих и показал на аппарат,
возвышавшийся посреди комнаты.



4


Мне тот аппарат тоже показался подозрительным, но утверждать, что в
нем корень несчастья, я бы не решился. Ни одно из моих сомнений Генрих не