"Сергей Снегов. Язык, который ненавидит " - читать интересную книгу автора

Именно продемонстрировал. Однажды он явился в лабораторию с утреннего
развода свирепо избитый. Один глаз заплыл, под другим переливался цветами
радуги огромный синяк, нос и губы распухли, уши, багровые и вздувшиеся,
свисали до подбородка. Вероятно, и на всем теле были следы такого же рода,
но и одного взгляда на лицо было достаточно, чтобы понять, что его мордовали
долго, усердно, и не только кулаками.
- Напился и подрался, Трофим, - констатировал я сурово.
Он опустил голову.
- Не... Не пил... И не дерусь, вы это напрасно. Просто побили.
- Вот так - просто побили. А за что, скажи на милость, просто бьют? Без
всякой вины, я так понял?
Он по-прежнему старался не глядеть на меня.
- Почему без вины? Без вины не бывает. Играли в колотье, ну в стыри,
понял? В карты, по-вашему. Плохо передернул...
- А зачем играешь в карты, если не умеешь?
Он вдруг обиделся.
- Не умею! Еще мальцом играл, на любой заклад соглашался. Не то, что
старье, дай новую колоду, через час любую карту назову, только раньше
погляжу на них.
- Знаю. Будешь накалывать сзади иголкой и ощупью, определять, сколько
наколок.
Он все больше обижался.
Зачем накалывать? В колотый бой мы не играем. Тем более у нас старье,
все стыри - рвань. Глазами надо работать, это главное.
- И берешься любую новую карту узнать, только поглядев на ее рубашку?
Он ощутил мою заинтересованность и оживился.
- Само собой, каждую надо посмотреть, подержать в руках. Без этого как
же? И если за выгоду...
Мне нестерпимо захотелось наказать его за хвастовство - очень уж оно не
вязалось с изуродованной физиономией. В шкафу у меня хранилось небольшое
сокровище, добытое еще перед войной, - колода нераспакованных атласных карт,
пятьдесят две штуки плюс два джокера для игры в покер. Я достал пакетик и
положил на стол.
- Сколько тебе нужно времени для предварительного изучения?
- Часа хватит.
- Действуй. Угадаешь из двадцати карт половину, поставлю пятьдесят
граммов неразбавленного. - Я швырнул карты на стол. - Засекаю время. Час
пошел.
Для осторожности я не вышел из комнаты, чтобы не дать ему "махлевать",
и попросил лаборантов некоторое время меня не беспокоить. Трофим деловито
изучал карты - брал каждую в руки, бросал взгляд на картинку и внимательно
разглядывал рубашку, поворачивая карту под разными углами. Для меня рубашки
всех карт были одинаковы - повторяющаяся на каждой невыразительная сетка еще
не испытала на себе прикосновения грязных и сальных пальцев и поворот под
углом к свету ни на одной не показывал отличия от другой. Но Трофим, видимо,
что-то находил - вдруг клал несколько карт рядышком и молча сравнивал их
рубашки, потом, покончив с изучением одной карты, рассматривал десяток
других, снова возвращался к оставленной - и долго что-то высматривал на
точно такой же сетке линий, какие были на всех других рубашках. Несколько
раз он озадаченно покачивал головой, словно открывалось что-то совсем уж