"Сергей Снегов. Акционерная компания "Жизнь до востребования" ("Люди и призраки" #1)" - читать интересную книгу автора

твердил, что гордится мной. Он объявил репортерам, что издание моей книги -
его величайший жизненный подвиг. "Генри Гаррис создает одни шедевры, вы меня
понимаете?"- вдохновенно изливался он на телеэкране. Я не мог нанести ему
оскорбления. И я не хотел обижать Дороти. Она так наслаждалась замужеством,
такой была нежной! Я только спросил однажды:
- Крошка, откуда эти словечки?.. Ну, те, что ты говоришь, когда
ласкаешься. Ты их вычитала в книгах? Ты их слышала когда-нибудь?
Она широко раскрыла глаза.
- Разве их печатают в книгах, милый? Я так мало читаю, ты не сердишься
на меня за это? Мне всегда не хватало времени...
- Но откуда ты их берешь?
- От тебя, - сказала она уверенно. - Слова эти рождаются во мне, когда
ты обнимаешь меня.
Пришлось ограничиться этим мало что объясняющим объяснением.
Я сумрачно вспоминал бродягу Билла Корвина, по прозвищу Шляпа. Все
загадки начались с него. Единственное правдивое в книге было то, что я с
точностью воспроизвел немыслимый рассказ Шляпы о жизни благороднейшего из
душегубов, честнейшего из вымогателей, величайшего человекострадателя среди
убийц. Я посмеивался восхвалениям Корвина, хохотал, перенося на бумагу дикие
измышления бродяги, дошедшего от голода до горячечных фантазий. Он и сам не
настаивал на правдивости своих откровений, он лишь старался придать им
красивую внешность. Но может, и впрямь все было правдой, а Корвин обдуривал
меня, хитро накладывая на реальность пестрые краски выдумки? Я ненавидел
этого источенного пороками субъекта - в своем голодном вдохновении он
показал художественный дар, куда превышающий мои способности.
Я так много размышлял о Билле Корвине, что постоянно видел его перед
собой - морщинистого, дурно одетого, скверно пахнущего. Чарльстон намекал,
что пора приниматься за новую повесть - желательно, в стиле первой. Дороти
нежно ворковала об этом же в промежутках между поцелуями - ей становилось
мало моих доходов. Я сел за второй роман, придав одному из героев черты
Билла. Мне захотелось расправиться с ним. Сперва я бросил его под
автомашину. Но по сюжету он еще был нужен, пришлось его вылечить. Зато потом
я втравил Билла в ссору с Дженни Гиеной по прозвищу Змея, и Змея вонзила в
его сердце золотой кинжал в форме крестика, она всегда набожно носила на
груди эту семейную реликвию, маленький ювелирный шедевр...
В этом месте у меня появилось ощущение, будто я сам убиваю. Я с
содроганием бросил рукопись: буквы сочились кровью.
Я снова схватил рукопись и стал ее рвать, потом выбросил в окно
останки. Куски расчлененной повести долго носились на ветру. Я возвратился к
пишущей машинке. Меня охватило раскаяние. Билл, по прозвищу Шляпа, все же не
заслуживал такой жестокой расправы. Он был обманщик, конечно, но от
горячности души, а не от злонамерения. Уничтоженный отрывок нужно было
переписать заново - и с другим героем, не похожим на злосчастного Билла.
Работа, однако, не шла. Я пошел развеяться. У двери универмага "Все - и
больше" компании "Гольдшайс и внук", я увидел толпу вокруг мужчины, лежащего
на тротуаре спиной вверх. Пока я проталкивался поближе, подъехала
полицейская машина, пострадавшего увезли.
- Загадочная история! - взволнованно говорил один из очевидцев. - Этот
пожилой, бедно одетый человек входил в магазин, когда подскочила красивая
женщина, вонзила ему в грудь кинжал и тут же словно испарилась.