"Сергей Снегов. Формула человека ("Люди и призраки" #2)" - читать интересную книгу авторачуть не потерял сознание. "Живой автомат" - сформулировала машина свое
заключение о Шефе. Я не мог в это поверить. Я был еще слеп в то мгновение. Живых автоматов не существовало, кроме мыши Пайерса. Шеф был сверхчеловек, гений, нечто по ту сторону добра и зла, но не автомат. Проклятая машина не анализировала природу Шефа, а изрыгала на него недопустимую хулу. Это было адское создание, а не машина, старая баба, а не электронный анализатор! Я погрозил машине в ярости кулаком. И самое чудовищное, так мне представлялось тогда, было в том, что машину разрабатывал Шеф. Его собственное творение отказало ему в праве называться человеком! - Демонтирую! - бешено выругался я. - Всю в клочья и винтики демонтирую! Машина возвышалась надо мной, бесстрастная и высокомерная, разноцветные ее глазки угрюмо вспыхивали и погасали. Она настаивала на своем. "Живой автомат" - утверждала надпись. Она издевалась над моим создателем, а не оценивала его! Я сбил надпись в табло. Я задал машине новую задачу. На этот раз она должна была описать Шефа полнее. Машина работала около минуты - это была самая тяжелая минута моей жизни. Ответ был красноречив и тяжек: "Самонастраивающаяся, саморегулирующаяся мыслящая автоматическая система. Новой Формуле Человека удовлетворяет, но человеком не является". Я сбил надпись, спрятал магнитный паспорт в сейф и сел у стола. Мысли прыгали во мне, как расшалившиеся- зверьки, я не мог ухватиться ни за одну. Я был растерян, меня душили страх и отчаяние. Мне хотелось плакать. Машина рабом - и только. И вот - слуга насмехается над работодателем, раб взбунтовался против хозяина! В лабораторию вошли Шеф с Пайерсом. Шеф повел в мою сторону носом. - От вас несет жасмином, Ричард, - определил он, - это запах растерянности. И немного ромашкой - это запах испуга. И вы весь светитесь желтым. Желтое - цвет подавленности. Не знаю, каковы вы на вкус, но думаю, что кисловато-горький. Кисловато-горькое свидетельствует о недоумении. Вы у меня першите в горле, Ричард. Я хочу знать, что случилось? - Ничего важного, - пролепетал я. Я в очередной раз был сражен проницательностью Шефа. - У меня, и впрямь, что-то разболелась... Но я принял пилюли. - Отлично. Прием лекарств не действует на болезни, но укрепляет сознание исполненного долга. Значит так, Ричард. Сегодня оранжевый день. С утра голубого вы с Пайерсом приступите к разработке практических методов синтезирования живых существ повышенной сложности. Оценку вашей работы даст наша машина. Для подготовки желтый и зеленый дни. В уме я перевел указания Шефа на более привычный язык. Сегодня был вторник, работа с Пайерсом начиналась в пятницу, среда и четверг отводились на подготовку. Шеф с Пайерсом заговорили о программе на пятницу, а я рассматривал Шефа, словно увидел впервые. И тут меня пронзило еще не испытанное ощущение. Я смотрел на Шефа теми же глазами, какими всегда глядел, но видел то, чего ни разу не наблюдал. Я будто прозрел. Шеф, и вправду, был нечеловечен. Или, точнее, - квазичеловечен. |
|
|