"Лемони Сникет. Скверное начало ("Тридцать три несчастья" #1) " - читать интересную книгу автора

- Да просто призываю к порядку своих сирот, - отозвался Граф Олаф. - Я
им велел приготовить обед, а они сделали только омерзительный соус.
- Правильно, детей нельзя баловать,- поддакнул человек с крюками вместо
рук. - Их надо научить слушаться старших.
Длинный лысый тип уставился на детей:
- Это те богатые дети, про которых ты мне рассказывал?
- Да,- ответил Граф Олаф.- Они такие противные, что я до них
дотронуться не могу.
С этими словами он опустил все еще хнычущую Солнышко на пол, и Вайолет
с Клаусом вздохнули с облегчением, радуясь, что он не уронил ее с такой
высоты.
- И я тебя ничуть не виню за это, - проговорил кто-то в дверях.
Граф Олаф хорошенько обтер ладони одна об другую, как будто держал до
сих пор не маленькую девочку, а что-то отвратительное.
- Ладно, хватит разговоров,- сказал он. - Наверное, мы все-таки съедим
их обед, хоть он и никуда не годится. Все за мной в столовую! Сейчас выпьем
вина, и когда эти щенки подадут свою стряпню, нам уже будет наплевать -
ростбиф это или не ростбиф.
- Урра! - заорали несколько человек, и труппа двинулась из кухни вслед
за Графом Олафом. На детей никто и не смотрел, кроме лысого. Тот задержался
и пристально поглядел Вайолет в глаза.
- Недурна,- сказал он, взяв ее за подбородок шершавыми пальцами. - Я бы
на твоем месте постарался не сердить Графа Олафа, а то ведь он может
испортить твою смазливую мордашку.
Вайолет содрогнулась, а лысый с визгливым смехом последовал за
остальными.
Бодлеровские дети остались на кухне одни. Они тяжело дышали, как будто
только что пробежали большое расстояние. Солнышко продолжала хныкать, а
Клаус вдруг обнаружил, что и у него глаза на мокром месте. Не плакала только
Вайолет, но она дрожала от страха и омерзения (что означает "неприятная
смесь страха и отвращения"). Несколько секунд они не могли произнести ни
слова.
- Какой ужас, - наконец выдавил из себя Клаус. - Что мы будем делать,
Вайолет?
- Не знаю, - ответила она. - Я боюсь.
- Я тоже.
- Бу-у-у! - выкрикнула вдруг Солнышко, перестав плакать.
- Обед давайте! - заорали из столовой, и члены труппы принялись
ритмично, все враз, колотить по столу, что, как известно, в высшей степени
невоспитанно.
- Несем скорей путтанеску, - решил Клаус, - а то неизвестно, что Граф
Олаф с нами сделает.
Вайолет вспомнила, что сказал ей лысый, и кивнула. Они посмотрели на
кастрюлю с кипящим соусом: пока они его готовили, он выглядел таким
симпатичным, но сейчас им померещилось, что перед ними чан с кровью. Оставив
Солнышко в кухне, они вошли в столовую. Клаус нес миску с макаронами
затейливой формы, а Вайолет - кастрюльку с соусом и большую разливательную
ложку. Актеры болтали и гоготали, не переставая пили вино и никакого
внимания не обращали на бодлеровских детей, когда те обходили стол и
накладывали им по очереди еду. У Вайолет даже заболела правая рука, так она