"Лемони Сникет. Змеиный Зал ("Тридцать три несчастья" #2) " - читать интересную книгу автора

Монтгомери. Здрасте.
- Здравствуйте, - сказала Вайолет и подошла к нему: в его хриплом
голосе было что-то слегка знакомое.
- Здравствуйте, - сказал Клаус и посмотрел на Стефано: в его блестящих
глазах было что-то очень знакомое.
- Здр! - взвизгнула Солнышко. На Стефано не было носков, и Солнышко,
ползая по земле, разглядела между башмаком и отворотом штанины его голую
щиколотку. На щиколотке было что-то уже совсем знакомое.
Бодлеровские сироты одновременно поняли одно и то же и отступили на
шаг, как вы отступили бы от рычащей собаки. Этот человек не Стефано, как бы
он себя ни называл. Трое детей осмотрели нового ассистента Дяди Монти с
головы до пят и увидели, что это не кто иной, как Граф Олаф. Хоть он и сбрил
свою единственную бровь и отрастил бороду, но он никак не смог спрятать
татуированный глаз на щиколотке.


Глава четвертая

Одно из самых неприятных занятий в жизни - это предаваться сожалениям о
совершенных поступках. С вами что-то случается, вы поступаете неправильно, а
потом долгие годы жалеете, что не поступили иначе. Иногда, например, гуляя
по берегу моря или навещая могилу друга, я вспоминаю день, когда не захватил
с собой фонарь, а его следовало захватить, и последствия оказались самыми
катастрофическими. Почему я не захватил фонарь? - думаю я, хотя уже ничего
нельзя изменить. - Мне следовало захватить фонарь.
С этого самого мгновения Клаус долгие годы вспоминал тот момент, когда
он и его сестры поняли, что Стефано вовсе не Стефано, а Граф Олаф, и страшно
жалел, что не окликнул водителя такси, который уже разворачивал машину на
подъездной дороге. Стойте! - думал Клаус, хотя уже ничего нельзя было
изменить. - Стойте! Заберите этого человека! Мы, конечно, прекрасно
понимаем, что от удивления Клаус и его сестры оторопели, но даже годы спустя
Клаус лежал в постели без сна и думал, что, может быть, ну вот может быть,
прояви он больше энергии, и ему удалось бы спасти Дядю Монти от смерти. Но
он ее не проявил. Пока бодлеровские сироты во все глаза смотрели на Графа
Олафа, такси уехало, и дети остались наедине со своим лютым врагом - здесь
это выражение означает "злейший, самый страшный враг, какого можно себе
представить". Граф Олаф улыбался им, как улыбалась бы Монгольская Подлюка,
если бы ей на обед каждый день подавали белую мышь.
- Может быть, один из вас отнесет чемодан в мою комнату? - спросил Граф
Олаф скрипучим голосом. - Поездка по этой вонючей дороге - занятие не из
приятных, и я очень устал.
- Если кто и заслуживает поездки по Паршивой Тропе, - сказала Вайолет,
глядя на него пылающим взглядом, - так это вы, Граф Олаф. Мы не только не
поможем вам нести багаж, но и в дом вас не пустим.
Олаф нахмурился и огляделся по сторонам, словно ожидая, что за
кустами-змеями кто-то прячется.
- Какой еще Граф Олаф? - насмешливо спросил он. - Меня зовут Стефано. Я
здесь, чтобы помочь Монтгомери Монтгомери в экспедиции в Перу. А вы трое,
полагаю, лилипуты, которые прислуживают в доме Монтгомери.
- Мы не лилипуты, - твердо сказал Клаус. - Мы дети. А вы не Стефано. Вы