"Чарльз Сноу. Возвращения домой" - читать интересную книгу автора

пытаясь ее одурачить. Но вскоре опять овладел собой и сообразил, что может
получить ответ в тот же вечер. Он, должно быть, сообразил также, что Шейла
на его стороне и не сдаст свои позиции, и под предлогом, что хочет вымыть
руки, решил оставить нас наедине.
Когда я, проводив его, вернулся в столовую, - мы все еще сидели за
столом, - Шейла сказала лишь:
- Ну?
После обеда мы пили коньяк, и, говоря со мной, она все время легонько
подталкивала мизинцем бутылку.
- Ну? - повторила она.
И тогда и потом мне часто казалось, что, если бы я вмешался, она бы
меня послушалась. Она все еще верила только мне и больше никому. Правда,
она непременно хотела помочь ему; и все же, если бы я предостерег ее еще
раз, она бы прислушалась к моим словам. Но я уже решил этого не делать.
Она чем-то заинтересовалась, подумал я, и это принесет больше пользы, чем
вреда.
- Хочешь рискнуть? - спросил я. - Что ж, попробуй.
- Ты теперь лучшего мнения о нем?
Он поднял ее жизненный тонус, думал я. И тут же сообразил, что он помог
и мне. Если ее захватило, значит, и меня тоже.
Я усмехнулся и заметил:
- Должен сказать, я неплохо провел время.
Она кивнула и, помолчав минуту, спросила:
- Он ведь будет не очень благодарен?
- Думаю, что не очень.
- Не старайся смягчить. - Ее серые глаза сверкнули, как прожекторы. -
Никто не бывает благодарен, когда о нем заботятся. А он еще меньше других.
Это была одна из тех горьких истин, которые она никогда не скрывала ни
от себя, ни от других, одна из тех истин, от которых, по ее мнению,
незачем прятаться. Кто еще, подумал я, решился бы признать это в ту самую
минуту, когда берет на себя такое рискованное обязательство? Другие могли
бы сделать то, что сделала она, но не многие решились бы на это, понимая,
что их ждет.
Мы молчали, она все еще смотрела на меня, но постепенно перестала меня
видеть, ее взгляд устремился куда-то вдаль.
- Если я этого не сделаю, - сказала она, - сделает кто-нибудь другой. И
потом для меня это, наверно, важнее, чем для него.
Вскоре вернулся Робинсон. Когда он открыл дверь, мы молчали, и он
решил, что это из-за него. Он старался казаться веселым, но даже его
оживленность была слишком натянутой, и, усевшись за стол, он снова
попытался пустить в ход свою первоначальную уловку, но на этот раз
неуклюже, слишком откровенно.
- Миссис-Элиот, я правда думаю, вам следовало бы написать книгу.
- Бросьте! - ответила она холодным, колючим тоном.
- Я нисколько не шучу.
- Не нужно.
Она произнесла это подчеркнуто категорически, и Робинсон опустил глаза.
Она продолжала, словно говоря о чем-то само собой разумеющемся:
- Я хочу сказать, что решила помочь вам.
Вторично за этот вечер Робинсон покраснел до корней волос. Не поднимая