"Чарльз Сноу. Пора надежд" - читать интересную книгу автора

комнате, с Мод и Сисси.
- Играют в карты, - присочинил я.
- Играют в карты! - негодующе воскликнула тетя Милли. - Ну-ка,
посмотрю, долго ли они еще намерены этим заниматься.
Хотя нас разделяли две закрытые двери, я слышал, как тетя Милли громко
корила маму. Я даже разобрал слова: она удивлялась, как это взрослые люди
могут верить в подобную чушь. Потом наступила тишина: должно быть, мама
отвечала, но я ничего не слышал. Потом снова заговорила тетя Милли. Потом
хлопнула одна дверь, другая, и тетя Милли появилась передо мной.
- Да разве они в карты играют! - вскричала она. - Я хоть и не
любительница этого занятия, а ни слова бы не сказала, если б речь шла об
игре в карты!
- Тетя Милли, а помните, как вы... - начал было я, желая защитить маму.
Однажды тетя Милли при всех пристыдила маму за то, что она на святках
предложила сыграть в вист. И сейчас я хотел напомнить ей об этом.
- Гадают! - презрительно фыркнула тетя Милли, как будто и не слышала
меня. - Вот досада: ей, видите ли, нечего больше делать! Не удивительно,
что в доме все брошено на произвол судьбы. Может, мне и не следовало бы
тебе это говорить, но ведь должен же кто-то думать о будущем, если твои
родители сами не способны. Я столько раз твердила им об этом, но разве они
послушают!
В прихожей мама прощалась с Мод и Сисси. Потом она отворила дверь в
гостиную и вошла - неторопливо, высоко подняв голову, чинно вышагивая и
тщательно выворачивая ступни: таково было ее представление о том, как
должны держаться "люди достойные". Надо сказать, что достоинства у нее
было предостаточно, но она проявляла его весьма своеобразно.
Мама молча дошла до середины комнаты и лишь тогда, глядя в упор на тетю
Милли, сказала:
- Я прошу вас, Милли, не высказывать своих суждений, пока мы не одни! В
другой раз, когда вам захочется поучить меня уму-разуму, будьте любезны
дождаться ухода гостей.
Они обе были высокого роста, обе - статные, обе - с сильным характером,
но во всем остальном ничуть не походили друг на друга. Тонкий, с
горбинкой, нос мамы был прямой противоположностью толстому, как луковица,
носу тети Милли. У мамы были красивые серые глаза со смелым,
проницательным взглядом, глубоко сидевшие в изящно очерченных орбитах,
тогда как у тети Милли глаза были тусклые, выпученные. Мама отличалась
романтичностью и склонностью к снобизму, душевная чуткость уживалась в ней
с крайним высокомерием. А тетя Милли, увлекаясь всякими добрыми делами и
благотворительностью, любила удивительно беззастенчиво и назойливо совать
нос в чужие дела, удивлялась и даже обижалась, когда люди отклоняли ее
советы, и тем не менее продолжала донимать их, напористо и неделикатно.
Шуток она не понимала. Зато мама обладала немалым юмором - правда, сейчас,
стоя в гостиной у камина, напротив тети Милли, она ничем не проявила этого
своего дара.
С тех пор как родители мои обвенчались, мама и тетя Милли много времени
проводили вместе. Они бесконечно раздражали друг друга и жили в атмосфере
постоянных недоразумений, но явно не могли подолгу не видеться.
- Я хочу, чтоб мои гости могли спокойно сидеть у меня, - продолжала
мама.