"Андрей Соболь. Рассказ о голубом покое " - читать интересную книгу автора

щебетала: "Сильвия, ты слышишь: тарантелла? Как это мило", и Сильвия Гресвик
сочувственно кивала головкой, Лауридс Рист удовлетворенно терзал бороду, к
воротам подъезжали тележки, директор труппы выгружал малолетних танцоров.
- Боже, да это дети танцуют! - проговорила на пороге салона фрау Берта,
проговорила про себя, тихонечко, недоумённо, протяжно, с болью и, вся
залившись внезапным густым румянцем, быстро прошла вперёд,- Лауридс Рист
едва успел посторониться.
Гудели бубны, детские ручонки щёлкали кастаньетами, тщедушные фигурки,
в возрасте от 7 до 15 лет,- девочки с застывшими улыбками, мальчики с
заученными жестами, - убого и жалко плели круг южной и пылкой отваги, мёртво
пристукивали каблуками; уныло трясли цветными шарфами, а когда единственное
живое существо, шестилетний карапуз, прекомичное создание в неаполитанском
костюмчике, с глазёнками-изюминками на пухленькой важно-сосредоточенной
рожице, сорвал с себя красный хвостатый колпачок и, уморительно преклонив
колено и набок пригнув головку, полуобнял свою партнёршу, девочку лет десяти
с бледно-зелёным личиком и тёмными подглазниками,- фрау Берта стремительно
нагнулась и, схватив карапузика на руки, прижала его к себе крепко. И
поцелуями мелкими-мелкими, точно крестиками торопливыми в путь-дорогу, стала
покрывать полуиспуганную мордочку.
Во втором ряду, за креслом княгини, раздался негодующий, но ровный
окрик советника:
- Берта!
Лауридс подхватил мальчика; подхватывая, спрашивал:
- Вы любите детей?
- Безмерно! - сдавленно вырвалось у фрау Берты, и тотчас фрау Берта
пришла в себя, и фрау Берта выпрямилась. Но Лауридс не отпускал мальчика, а
мальчик одной рукой держался за рукав фрау Берты и другой цеплялся за
Лауридса, и была фрау Берта как бы в плену, и шептал Лауридс Рист короне из
белокурых кос, полуопущенным ресницам, полузакрытым серым глазам:
- А я люблю вас. Я люблю вас.
- Молчите, молчите. Ради бога, молчите.
- Я буду говорить, буду. Я люблю, люблю.
Мальчонка поводил окончательно перепуганной рожицей, фрау Берта
торопливо освобождала рукав.
Тарантелла продолжалась, но громко сказала княгиня:
- Я обожаю тарантеллу. Но в исполнении сильных и статных мужчин.
И советник Оскар Таубе немедленно согласился с ней и, предлагая руку,
выпятил цыплячью грудь, и американец мистер Ортон промолвил, что участие
детей в таких, в сущности, языческих танцах противоречит христианской
морали, и добавила мистрис Ортон, что это даже просто неприлично, не говоря
уже об этике христианства. И, уединившись с доктором Пресслером, изливал
наболевшую душу Аугуст Рисслер, на кого возбуждающе действовали танцы,- ах,
это не важно, что девочки танцуют, ноги-то мелькают, и если вдуматься
хорошенько, то тоненькие ножки девочек ещё больше влияют на...
И сквозь плоские зубы сердито выбрасывали Аугуст Рисслер, doctor phil.
и владелец трёх берлинских колбасных:
- Свиньи! Сущие свиньи эти итальянцы. Уверяю вас. Подумайте, такая
красота вокруг, только наслаждаться бы, а в самом большом аптекарском
магазине вы не можете добиться, чтоб вам дали прочный товар, настоящий, а не
чёрт знает какую дрянь.