"Анатолий Пантелеевич Соболев. Награде не подлежит" - читать интересную книгу автора

(так же, как и Костю, с опозданием), кессонка сделала свое дело.
- Конец мне, - тихо сказал Колосков, когда Костя пришел навестить его.
- Брось, Колосок, не паникуй. - У Кости защемило сердце. - Видишь, я...
- Нет, - качнул на подушке головой Колосков и вдруг забеспокоился. - Ты
знаешь... напиши письмо.
- Давай, - согласился Костя, обрадованный хоть чем-то помочь
товарищу. - Домой?
- Нет, - смущенная улыбка коснулась бледных губ Колоскова. - Девушке
одной. В Москву. Мы с ней познакомились, когда я сюда из водолазной школы
ехал, с Байкала. А она домой из эвакуации возвращалась. Ехали в одном вагоне
целую неделю. Два года уже мне письма шлет. Пишет, что ждет меня.
Помолчал.
- Куда я ей такой. Верно? - спрашивающе смотрел он в глаза Кости. -
Верно я говорю?
Костя не знал, что ответить.
- Ты напиши, что я погиб.
- Как погиб? - ошарашенно уставился на него Костя. - Ты что?
- Напиши. Зачем я ей такой? А она красивая... Он задохнулся,
что-то замычал, ворочая непослушным языком.
- Ты напиши, что я в бою погиб.
- Не буду писать, - отказался Костя.
- Ты пойми, - убеждал Колосков, глаза его горячечно заблестели. - Ей
легче будет, что я погиб. Смертью храбрых.
Он перевел дыхание, снова невнятно забубнил:
- Напиши, бежал, мол, в атаку и упал. С пулеметом бежал. С ручным.
Впереди всех. Чтоб красиво было, чтоб как в кино. Пускай она вспоминает мою
геройскую смерть. Будь другом - напиши.
- Что ты себя хоронишь? Видишь вот, я... - пытался урезонить его Костя.
- Ты - одно, я - другое. Будь другом, прошу.
Костя написал.
Через неделю Колосков умер.
Костя был потрясен, мрачно лежал в палате, не разговаривал, не ходил.
Его поразило предчувствие Колоскова. Думал он и о себе.
- Не боролся, - сказала Руфа. - А за жизнь надо бороться.
Она строго глядела на Костю в тот день, когда делала обход.
- Воля к жизни - главное в выздоровлении. Вот пример, - она кивнула на
кровать, где когда-то лежал обваренный кочегар. - Будет жить.
Костя вспомнил, как кочегар хрипел: "Врешь, мне еще расквитаться надо.
Врешь!"
- И ты молодец, - неожиданно похвалила Костю врач. - Скоро выйдешь
отсюда.
И Костя поверил. Раз Руфа сказала - значит, выйдет.
...В начале мая Костя выписался из госпиталя.
И когда вышел, у него закружилась голова от чистого, настоянного за
зиму на полярных снегах воздуха. Костю качнуло, он ухватился за косяк двери
и долго стоял, ощущая звонкую легкость тела и болезненно-щемящий голод по
чистому, не пахнущему гноем, кровью и хлоркой воздуху. Дышал и не мог
надышаться. Дышал до боли в груди.
Костя неуверенно сделал шаг, другой - и пошел, боясь еще, что земля
ускользнет из-под ног. Но чем дальше шел, тем увереннее и тверже ставил