"Леонид Сергеевич Соболев. Перстни" - читать интересную книгу автора

хотя колец никто из бывших офицеров давно не носил по той простой причине,
что за два с лишним года революции все, кто имел перстни, или смылись с ними
за границу, или просто перегнали их на муку и масло. Но легенда жила,
ужасала и гнала Юрия от пристани в другой конец города.
Когда ветер и физическое усилие успокоили его, он сообразил, что заехал
к Северным казармам. Отсюда в гавань можно было попасть или через город, или
вдоль крепостной стены. Второй путь показался ему выгоднее: под стеной не
так будет дуть ветер, а там - на фордевинд, по ветру...
Он повернул на Северный бульвар.
Необыкновенное движение на нем поразило его. Из казармы выскакивали
солдаты - кто без винтовки, кто, наоборот, вооруженный до зубов. Слева из
переулка вышел быстрым шагом матросский отряд и, повернув вдоль бульвара,
пустился дробным и беспорядочным бегом. Кто-то кричал. Выла где-то сирена.
Юрий недоверчиво поднял голову: неужели налет? В такой ветер? Но небо
бежало в быстрых белых облаках, и ни одного розового шрапнельного пушка на
нем не было. Вдруг огромная черная лошадиная голова дыхнула ему в щеку, звон
и грохот пожарного обоза откинули его к панели. Пожар?..
- Где горит? - спросил он, подбавляя ходу и нагоняя солдата, бежавшего
вдоль панели.
- Таможня! - крикнул тот на бегу. - Подвези, эй! На ось стану!
Но Шалавин, не слушая, нажал на педали, заражаясь общим стремлением
людей. У конца бульвара в шум бегущих толп, в грохот солдатских сапог по
камням и в свист ветра врезался новый странный шум. Это был вой и треск
огромного костра. Юрий, задыхаясь, свернул за угол и соскочил с велосипеда.
Грязно-желтый воющий смерч стоял над Купеческой гаванью. Он вздымался
выше корабельных мачт, огромный, колеблющийся, пригибаемый к воде порывами
ветра. Искры играли в нем, вздымаясь и падая. Длинные языки пламени
скрещивались в дыму, как шпаги. Неравномерный жар - от теплого до
обжигающего лицо - обдавал Юрия даже здесь. По стенке гавани метались люди,
крича, ругаясь, хватаясь за бревна, за тросы, за руки соседей, помогая и
мешая друг другу, не слыша своего голоса в реве и треске пламени.
Здесь было чему гореть.
Десятками лет накопленное богатство Кронштадта - доски, рангоутные
деревья, бревна, дрова, строительный лес, горбыли, фанера, длинные сосны,
дранка, чудовищной толщины дубы, - все хозяйство лесопильного завода, порта
и города лежало здесь, на искусственном островке в Купеческой гавани,
соединенном с городом узким мостом. Лес лежал тут в огромном количестве,
аккуратно сложенный в гигантские штабеля, похожие на дома без окон и дверей.
Это была Лесная биржа Кронштадта.
Высушенные многолетней сменой солнца и мороза, звонкие на удар, сухие,
как порох и, как порох, жадные на огонь - доски и бревна эти горели все
сразу. Нельзя было понять, откуда начался пожар. Не горели только каменная
кладка островка и окружающая его вода. Все остальное пылало свободно и
могуче, воя, взвихриваясь, раскачиваясь дымным смерчем, выбрасывая гибкие
пламенные руки, чтобы ухватить ими дома на берегу, мачты лайб, самую воду,
которая вскипала от головней, летавших по воздуху, как длиннотелые огненные
птицы. Крыша таможни уже занялась от их жгучих клевков, тонкие струи воды
били в нее снизу, и черные фигуры пожарных мелькали на карнизе. Двухмачтовая
лужская лайба, которую на шестах проводили вдоль стенки, вдруг заволоклась
качнувшимся к ней смерчем, и, когда он опять взвился к небу, Юрий увидел,