"Леонид Сергеевич Соболев. Англичанин" - читать интересную книгу автора

движение корабля по воде.
Штурман подвинулся к столу, давая дорогу Снигирю, и, запихивая в рот
хлеб, кивнул ему на одограф: любуйся, мол. Но Снигирь остановился у стола.
- Разрешите, товарищ командир, с личным делом?
- Мгм, - сказал штурман, кивая головой: кусок оказался велик.
- Товарищ командир, у нас тут англичанин...
- Точно, - сказал штурман, прожевав, и подцепил на вилку котлету.
- Я видел его в восемнадцатом году в числе матросов крейсера
"Корнуэлл", которые расстреляли у нас в поселке русского матроса и двух
рыбаков, - сказал Снигирь, бледнея.
Штурман перестал есть и положил вилку.
- Расскажите толком, - сказал он. Скулы его сжались, и на щеках
выступили два неподвижных желвака.
Снигирь рассказал.
Тринадцатое июля не закончилось расстрелом карбаса. Англичане
высадились в поселок. Они искали тех, кто доплыл до берега. Кроме Федюшки,
доплыл третий русский матрос. Мокрые штаны Федюшки оказались уликой. Офицер
в пиджаке с золотыми кругами на рукавах отодвигался от Федюшкиной матери.
Она ползала по полу, хватаясь за длинные остроносые его ботинки. Федюшка
сухими глазами смотрел на английских матросов (слезы кончились еще в воде).
Тот, что стоял у двери, был высоким и тощим, и щека его неприятно дергалась.
Потом они ушли, не тронув Федюшку. Дверь осталась открытой. В нее долетели
сухие трески винтовочных выстрелов рядом.
Убитых похоронили на следующий день. Их было трое: русский матрос,
Пашкин отец, во дворе которого нашли матроса, и Сережкин дед. Его
пристрелили, потому что он ударил английского матроса, тащившего отца Пашки
из избы.
- Вы не обознались? - спросил штурман, гася папиросу. - Дело серьезное,
товарищ Снигирь...
- Нет, - ответил Снигирь твердо. - Я бы не узнал, если бы Костровцев не
сказал, что тот плавал на "Корнуэлле". Лицо я потом вспомнил. Он постарел.
- Ну, пошли, - сказал штурман и открыл дверь. - Яков Яныч! - окликнул
он младшего штурмана. - Я сейчас поговорю с командиром и спущусь вниз. Курс
шестьдесят девять с половиной, так и идите.
У комиссара Снигирь повторил рассказ полностью. Комиссар собирался
бриться. Горячая вода стояла на умывальнике, но ей привелось бесполезно
остыть.
- Так. Позовите сюда Костровцева, товарищ Снигирь, и можете пока быть
свободны, - сказал комиссар официально и потом кивнул головой: - Молодец,
Снигирь! Никогда не забывай про классовую бдительность!
В пост Снигирь вернулся как пьяный. Он не мог уже быть спокойным. Нервы
его натянулись.
"Классовая бдительность", - сказал комиссар. "Шовинизьма", - говорили
ребята. Не все ли равно, откуда родилась эта ненависть? Она принесла плоды,
и плоды эти пьянили Снигиря ощущением победы.
Как будет дальше? Он - английский подданный. Англия прикрывает его
своим пышным флагом.
Вышлют из Союза... И только? А может, арестуют?
Снигирь уперся взглядом в указатель скорости. Английские буквы на нем
издевались. Стрелка покачивалась насмешливо, будто палец перед носом, когда