"Владимир Соколовский. Рыжая магия" - читать интересную книгу автора

картона с обоснованием использования гвоздей из опалубки, а также
рапорт-заявление, написанное Мохнутиным после похода к товарищу Соловью. В
каждый угол было вколочено по гвоздю из числа тех, какие он в свое время
лично вытащил из опалубки и таскал с собой, чтобы демонстрировать
заинтересованным лицам. Гвозди теперь погнулись во все стороны, и вид имели
весьма жалкий.
Дядя Миша воровато огляделся по сторонам, содрал папку с позорного
места и, не заглядывая внутрь ее, скомкал. Все так же оглядываясь, отнес ее
в котлован, где уже покоилась погребенная бывшим студентом позолоченная
кисть с бахромой; вырыл ямку и положил папку туда. Придавил камешком.
Вернулся к будке, вытащил кусачками гвозди и тоже закопал их вместе с
папкой. Потом он переоделся, посидел, покурил, удивляясь про себя, как
спокойно сегодня с утра на душе: тихо, благостно и не гнетет никакая мысль.
Вздохнул, вспомнив всякие вчерашние дела, взял молоток и отправился
заколачивать дыру в заборе.


ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ

Следующее дежурство выпало на долю бывшего рецидивиста Гени Скрипова.
Чему он очень радовался. Так беспросветно, так черно было в последнее время
вокруг него, что ничего нигде не приносило отрады, хоть маленького
успокоения душе, - кроме визитов к подруге Поле, штукатурше.
Эта печаль наваливалась на него каждую весну, сосала и грызла. В такое
время ему часто снилась ночами Зона, которой он отдал лучшую часть своей
молодости, за исключением нескольких весьма коротких периодов. Снились
побеги, в которых он никогда не бывал, вышки, крики конвоя, "цыганочка",
каменные заборы, проверки, треск мотопил на лесосеках. Сопутствующее всему
этому состояние страха, напряженной и глухой полуистерики, долгой надежды
вновь возвращалось к нему. И не было из него выхода. Иногда вечерами он
выходил из дому и начинал кружить по улицам. Часто выбирал себе жертву, но
никогда не нападал на нее, а только следил издали, покуда она не заходила
куда-нибудь. Тогда он выбирал новую или же возвращался домой. Это давало
какую-то иллюзию власти над другим человеком, и настроение улучшалось. Но
иной раз прошлое накатывало так, что темнело в глазах, тоска по Зоне
обволакивала сердце. Тогда Геня не показывался вечерами на улице, крепился,
но сидел дома: срабатывал последний инстинкт обреченного человека, сознание
того, что стоит выйти - и все, возврата уже никогда не будет. Он просто
сгинет, исчезнет с той поры, оставив после себя тяжелую память жене Раисе,
двум дочкам - Наде и Нине. Больше у него никого не было.
Кроме, повторяем, штукатурши Поли. Он познакомился с нею прошлой
осенью, придя в контору получать отпускные деньги. Кассирша еще не приехала
из банка, и он стать ждать, присоединившись к двум женщинам, которые тоже
пришли за деньгами. В этом долгом ожидании они и познакомились и даже успели
немножко выпить до того времени, как открылась касса. Заодно Поля оформила
кредитную справку, пригласила Скрипова пойти покупать ей пальто. Он охотно
пошел, совершенно не имея со своей стороны никаких намерений по отношению к
штукатурше. Однако Поля ему понравилась сразу, это он не мог скрыть. Купили
пальто и направились к Поле домой, обмывать его. Она занимала комнатку в
двухэтажном деревянном бараке с длинными коридорами. Выпили, подруга ушла