"Владимир Соколовский. Превращение Локоткова" - читать интересную книгу автора

прошу - до того ли вам было! Только, знаете, держите ухо востро, и построже
с ними, седьмой у нас - такие шалопаи... Идемте в учительскую, или вы хотите
здесь - в гордом одиночестве, собраться с мыслями... перед первым-то уроком?
Локотков пожал плечами: все равно... Господи, сколько суеты из-за
какого-то урока! Ну подумаешь, первый... Большое событие. Он вспомнил
строгие ряды в аудитории, склоненные над конспектами головы, себя за
кафедрой - вдохновенного, раскованного, блестяще владеющего и материалом, и
словом... Что ж, времена переменились, и надо приспосабливаться снова. И,
между прочим, крепить связь с коллективом.
- Идемте в учительскую, - сказал он завучу. И - директору: - А вы
обещали устроить меня сегодня с жильем. Я надеюсь. Пора начинать обживаться.
- Все, все! - тот прижал к груди руки. - Разве я мог забыть? Уже
заходил вчера вечером, и договорился конкретно. Так что сразу после урока мы
идем на квартиру. А насчет обживаться - так это вы ко времени приехали. Ведь
через три дня - каникулы.
- Сегодня во вторую смену у нас еще одна история - в четвертом
классе, - заметила Левина. - Но ее, я думаю, проведет еще Нина Федоровна,
географичка - по старой памяти. А вы устраивайтесь, еще успеете потянуть
нашу лямку. Ну, идемте!
В учительской на него хоть и продолжали поглядывать с интересом, но уже
не так, как вчера. Во-первых, еще не все успели стряхнуть с себя недавнее
бремя дома - подымания из теплой постели, хлопот с завтраком, одеванием,
мороки с детьми. Во-вторых, предстоял тяжелый, сонный утренний урок, и надо
было настраиваться на него. Разбирались журналы, просматривались последние
тетради. За всем этим новичку в сознании оставалось мало места - он умещался
там только так, любопытной частностью.
Одной из последних в учительскую вошла, запыхавшись, большая, толстая
рыжая женщина. Разделась, и сразу поплыла к Локоткову, простирая к нему
руки:
- Во-от он, мой избавитель, золотко-о! Забирай, забирай к черту всю
историю, ни шиша я в ней не петрю. Нужна мне эта лишняя двадцатка, унеси ее
лешак!
"Нина Федоровна, географичка", - сообразил Валерий Львович, и, встав со
стула, представился ей. "Да слышала, слышала". - прогудела она, и уплыла за
журналом. На подоле ее черного платья прилепилась длинная соломина, - но на
это никто не обратил внимания, а Локоткову показалось неудобным с первого
дня указывать на недостатки в туалете.
Прозвенел звонок, все разошлись по классам, а он остался один, и
принялся восстанавливать в памяти заготовленный еще утром текст своего
выступления перед семиклассниками. Ходил из угла в угол учительской,
натыкаясь на стулья, и бормотал, взмахивая руками. Все выходило четко,
разумно, логично, и Локотков остался доволен. Все равно к звонку на перемену
начало подсасывать, забродили нервы - ничем, кроме как изрядным перерывом в
преподавании, он не мог это объяснить. А когда вошла Нина Федоровна, и
сказала ему: "Вы теперь в седьмой? Ну, держите их покрепче, а то они там
мастера устраивать конец света!" - он вообще впал в панику. "Ко мне на урок
не собираетесь?" - спросил он завуча, словно в шутку, однако сильно надеясь,
что собирается; таким образом, рядом будет союзник, и он не останется один
на один с классом. "Тьма своих! - она взмахнула классным журналом. -
Притом - у нас не принято ходить на первые уроки. Новички смущаются, не