"Владимир Соколовский. Превращение Локоткова" - читать интересную книгу автора

Своих художественных книжек у него не было, и он попросил у хозяйки:
"Дайте что-нибудь почитать!" У нее тоже оказалось негусто: пятый том
Тургенева, "Золото" Мамина-Сибиряка, "Они сражались за Родину", "Молодая
гвардия", небольшой томик Шукшина. "Что ж, начнем со стариков!" - сказал он
себе, и принялся за Тургенева. Но вникал в текст трудно, или пропуская
строчки, или вникая в них несколько раз. Сказалась отвычка от восприятия
такого рода литературы; вернее даже будет говорить, что он никогда не
привыкал к ней: ум, память были настроены на иные книги, иную информацию.
Притом - заключение способствует рассеянию памяти, рассеянию внимания, и
человек трудно сосредотачивается. Однако понемногу, примерно с трети, он
увлекся написанным, и к концу вечера дочитал довольно большую повесть
"Степной король Лир". Страдания отставного штык-юнкера, жестоко обманутого
собственными дочерьми и ничтожным зятем даже тронули Локоткова, он
почувствовал непонятное помягчение в сердце, а когда Харлова убило упавшим
брусом крыши, заплакал: стало жалко героя: правда, жалость сразу же
обратилась на самого себя, на собственную жизнь, безнадежно, как он считал,
загубленную ненужным, самому себе необъяснимым поступком. С той поры - все
скверно, все худо, ни одного светлого пятна, кроме поездки к матери... Было
время - томно толковал за рюмкой хорошего вина, под магнитофонную музыку, о
сложной собственной жизни, и неплохо бы опроститься хоть на время, повкушать
на лоне природы, вдали от цивилизации, обычных мужицких дел и хлопот...
Свистун!
Дорвался вот до такой простой жизни - и завыл, как волчище. Самый умный
всегда до этого, самый подающий надежды, самый талантливый - оказался никому
не нужен, ни на что не способен. Не мог провести урок в седьмом классе!
Школьники, обыкновенные ребята открыто наплевали ему в глаза, такому
прекрасному. А сельские учителя, над которыми он всегда посмеивался, даже
над матерью, заходят к ним каждый день, да не по разу, и ничего, выходят
живые, и снова идут на урок. Валерий Львович знал, что стать таким предстоит
и ему, и не требуется для этого ни страшных человеческих усилий, ни
особенной ломки, - просто выработать свою твердую линию поведения, и усвоить
несколько нехитрых, но железно работающих приемов. Только вот - стоит ли? В
который раз сегодня задаешь себе этот вопрос, а ответ на него простой:
стоит, стоит, потому что тебе некуда больше деваться. Надо отрабатывать
последний шанс. Но ведь как все шло хорошо, покуда жизнь мчалась по однажды
заданной программе умненького, способного: отличный ученик - отличный
студент - отличный аспирант - отличный преподаватель. И никто не требовал от
тебя никаких особенных душевных качеств. Есть они - ну и на здоровье. Нет -
обозначай легонько хотя бы самые необходимые из них, без этого тоже
нельзя, - и все будет в порядке. Необременительное существование, а в основе
будущего - докторская, о которой говорили, округляя глаза. А если с
такими-то великими мыслями - за шкирку, да в лагерь? Потом - подсобником к
каменщикам? Потом - в Рябинино, с глазу на глаз с седьмым классом? Когда уже
нет разницы, отличным ли ты был учеником в школе, хорошим ли студентом,
аспирантом, да - нормальным ли преподавателем, в конце концов? Да,
споткнулась твоя жизнь о того мальчишку. Если вспоминал ты порою о нем - то
только с обозлением за свою ненастную долю. Да... Словно бежало, бежало по
гладкой дороге неисправное колесо, покуда - тресь! - не лопнула спица, или
не перекосился безвозвратно обод в слабом месте. И вот - забросили его на
обочину, - до первого ливня, что смоет его в канаву, и погребет под раэным