"Владимир Соколовский. Старик Мазунин" - читать интересную книгу автора

быстрее, наконец, подбежал:
- Степа! - Притянул к себе за плечи, но, уловив страдание в мгновенно
обострившемся лице старшины, отдернулся, словно обжегся: - Что, ранен? Да не
отвечай, я знаю.
Они постояли друг против друга, затем Мазунин сказал:
- Пойдем, Игорь, к лесу, посидим там. Душно в палатке-то.
Они спустились в лощину, сели на ящики, закурили.
- Слышь, Степа, расскажи мне давай, что к чему с тобой стряслось, а то
разное люди толкуют. Разобраться надо.
Выслушав рассказ старшины, комбат поднялся, пробормотал:
- Ну, история! Везет тебе, Степан.
- Да уж, везет... - вздохнул Мазунин.
- Раненый, один за ними потащился, надо же. Ну, вдвоем там, втроем - на
миру и смерть красна, как говорится, а одному - боязно небось. Ведь
пристрели они тебя по дороге - и думай-гадай: то ли в дезертиры, то ли в
перебежчики, то ли в без вести пропавшие записывать.
- Это конечно, - засопел Мазунин. - Помереть с честью, это что ж - не
беда! И так всю жись подле смерти крутимся, поди угадай, когда она перст в
тебя уткнет. А ежли без чести - это совсем беда, брат! - Он поежился.
- Кость цела? - осведомился Инкин.
- Цела! - Старшина снова полез за папиросой. - Скорея бы отсюда
убраться.
- Да, при жаре, да при санбатском пайке - жди, когда затянется. Я,
правда, привез кой-чего - рубай давай. Нехорошие здесь для лечения места.
Вроде центральная Россия, а сплошь болота, низины какие-то. На море бы тебя,
денька на три хотя бы.
- А что там - медом кормят? - зашевелился Мазунин.
Инкин передернулся, сказал угрюмо:
- Никак не привыкну к твоим шуткам. Медом кормят... Сам-то я на море
только раз был - в детстве, с матерью. Хотел еще съездить, первый курс
дворником прирабатывал, деньги копил. Когда война началась, курсом их и
пропивали...
- Я тоже собирался раз, - глядя в сторону, сказал старшина. - Да не
вышло, не судьба, знать-то. Ах, - вздохнул он. - Больно мне, Игорь, Митьку с
Ефимом жалко. Случись же такая незадача, унеси ее лешак. Это поважней твоего
моря будет. Море - что ж! Живы будем - не помрем, как говорится. Даст Бог,
увидим еще. А их - нет, не увидать боле.
- Не увидать, это точно, - голос Инкина притих, осел. - Офицера-то
нашего застрелил, значит?
- Застрелил.
- Так. А случись я на его месте - тогда что?
- Ну... - замялся Мазунин. - Присягу бы сполнил, конечно.
- Застрелил бы, значит? Ну, спасибо, Степа.
- За что?
- За правду.
- Как я тебе в этом соврать могу?
- Это ладно. Значит, и меня бы стукнул?
- И тебя. Да отвяжись ты, идол! - Старшина вскочил и, пошатываясь, стал
взбираться по склону оврага.
Инкин догнал его.