"Александр Солженицын. Двести лет вместе" - читать интересную книгу автора

Дубнов почему-то не назвал точнее, был Э. Геррман, опубликовавший эту цифру
вовсе не привременно, а спустя ровно сто лет, в 1853, и опять-таки безо
всякой ссылки на источники, да ещё со странным прибавлением, что "евреям было
приказано покинуть страну под страхом смертной казни"80, выказывающим
незнакомство историка (того и другого) даже с тем, что именно Елизавета при
всхождении на трон отменила всякую смертную казнь в России (и опять-таки - из
чувства религиозного). При том Тельников отмечает, что крупнейший еврейский
историк Генрих Грец (Graetz) ничего не пишет об исполнении этих указов
Елизаветы. Сравним, что и по Г. Слиозбергу в царствование Елизаветы лишь
"делались попытки к выселению евреев из Украины"81.

Скорей надо признать вероятным, что, встретив многочисленные сопротивления и
у евреев, и у помещиков, и в государственном аппарате, указ Елизаветы так же
остался неисполненным или мало исполненным, как и предыдущие подобные.

Да и при самой Елизавете на видных постах служили евреи. Был возвращён к
государственным делам и "осыпан царскими милостями" дипломат Исаак
Веселовский, - и он тоже присоединялся к ходатайствам канцлера А.
Бестужева-Рюмина о неизгнании евреев. (Позже он преподавал русский язык
наследнику, будущему Петру III; а брат его Фёдор к концу царствования
Елизаветы стал куратором Московского университета)82. Стоит отметить ещё и
возвышение саксонского купца Грюнштейна, лютеранина, принявшего православие
после неудачной торговли с Персией и плена там. Он поступил в Преображенский
полк, был среди деятельных участников елизаветинского переворота, получил в
награду звание адъютанта, потомственное дворянство и, ни много ни мало, - 927
душ крепостных. (Как же разбрасывались этими душами и наиправо-славнейшие
цари!) Однако в дальнейшем "успех дела отуманил голову Грюнштейна". Он то
грозил убить генерального прокурора, то на ночной дороге разнёс и избил
родственника (не зная того) фаворита Алексея Разумовского. "Забойство" на
дороге уже не сошло ему с рук, и он был сослан в Устюг83.

Пётр III за свои полгода царствования не успел никак проявиться в еврейском
вопросе. (Хотя, может быть, оставался у него на сердце рубец от некоего
"Жид[а] Мусафи[и], посредством которого делались займы" в юность Петра в
Голштинии, приведшие голштинскую казну в разорение, и который "скрылся, как
скоро было объявлено о совершеннолетии великого князя"84.

Но так произошло (и было ли это случайно?), что при первом же появлении в
Сенате только что воцарившейся Екатерины II - там на очереди стоял вопрос о
дозволении евреям въезжать в Россию. (И большинство Сената уже склонилось
именно к тому.) Сама Екатерина, явно оправдываясь перед европейским мнением,
оставила запись, как это происходило. Ей тут же один из сенаторов прочёл к
сведению отрешительную резолюцию Елизаветы. Екатерина вполне сочувствовала
проекту о допуске евреев, но ещё шатко себя чувствовала после переворота и
настаивала же на своём православном неофитстве. "Начать царствование указом о
свободном въезде евреев было бы плохим средством к успокоению умов; признать
же свободный въезд евреев вредным было невозможно"85. Екатерина повелела
отложить рассмотрение проекта. И ещё через несколько месяцев в манифесте о
дозволении иностранцам селиться в России оговорила: "кроме Жидов". (Десятью
годами позже объяснила Дидро: вопрос о евреях был поднят тогда некстати.)86