"Александр Солженицын. Двести лет вместе" - читать интересную книгу автора

Фридрихе II были и сильнейшие стеснения евреев.) И, что ещё существенней:
евреи в России от начала имели ту личную свободу, которой предстояло ещё 80
лет не иметь российским крестьянам. И, парадоксально: евреи получили даже
большую свободу, чем русские купцы и мещане: те - жили непременно в городах,
а еврейское население, не в пример им, "могло проживать в уездных селениях,
занимаясь, в частности, винными промыслами"110. "Хотя евреи массами проживали
не только в городах, но также в сёлах и деревнях, они были приписаны к
городским обществам... включены в сословия мещан и купцов"111. "По роду своей
деятельности, окружённые несвободным крестьянством, они играли важную
экономическую роль - в их руках сосредоточивалась [сельская] торговля, они
брали в аренду различные статьи помещичьих доходов, продажу водки в шинках" -
и тем "способствовали распространению пьянства". Белорусская администрация
указывала, что "присутствие евреев в деревнях вредно отражается на
экономическом и нравственном состоянии крестьянского населения, так как
евреи... развивают пьянство среди местного населения". "В отзывах
администрации было, между прочим, отмечено, что евреи дачею крестьянам водки
в долг и проч. [приём вещей в заклад за водку] приводят их к пьянству,
безделию и нищете"112. Но "винные промыслы являлись заманчивой статьёй
доходов"113 - и для польских помещиков, и для еврейских посредников.

Естественно, что полученный евреями гражданский дар не мог не понести в себе
и обратную угрозу: очевидно, что и евреи должны бы были подчиниться общему
правилу, прекратить винный промысел в деревнях и уйти оттуда. В 1783 было
опубликовано, что ""прямое правило предлежит каждому гражданину определить
себя к торговле и ремеслу, состоянию его приличному, а не курению вина, яко
промыслу совсем для него не свойственному", и если помещик сдаст... в деревне
курение водки "купцу, мещанину или Жиду", то он сочтён будет нарушителем
закона"114. И вот - "евреев стали подвергать выселению из деревень и сёл в
города, дабы отвлечь их от вековых занятий... аренды винокуренных заводов и
шинков"115.

Разумеется, для евреев угроза поголовного выселения из деревень выглядела не
как мера государственного единообразия - а как специальная мера против их
национально-вероисповедной группы. Явно лишаясь столь выгодного промысла в
сельской местности, переселяемые в город евреи-мещане попадали там в густое
стеснение внутригородской и внутриеврейской конкуренции. Среди евреев
возникло сильное возбуждение, - и в 1784 поехала в Петербург депутация от
кагалов - хлопотать об отмене сей меры. (Одновременно кагалы рассчитывали:
при помощи правительства вернуть полноту своей теряемой над еврейским
населением власти.) Но ответ от имени императрицы был: "Когда означенные
еврейского закона люди вошли уже... в состояние, равное с другими, то и
надлежит при всяком случае наблюдать правило, Ея Величеством установленное,
что всяк по званию и состоянию своему долженствует пользоваться выгодами и
правами без различия закона и народа"116.

Однако пришлось посчитаться со сплочённой силой весьма заинтересованных
польских помещиков. Хотя в 1783 администрация Белорусского края запретила им
отдавать винокурение на откуп или в аренду "лицам не имеющим на то права,
"особливо Жидам"... помещики продолжали отдавать евреям на откуп винные
промыслы. Это было их право"117, устойчивое наследие вековых польских