"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу авторатолпы стали сливаться для него в одно гнусно-животно-тупое выражение, и
хотелось не видеть его, куда-нибудь отвернуться, где его нет, и он стискивал зубы в тоскующем отвращении. Как это бывает, совсем забудешь в себе какое-то, уже тебе известное, но не укорененное впечатление, - и вдруг оно проступит вновь. Так теперь поднялось в Шульгине старое его ощущение ненависти к революции, это дрожное нутряное чувство киевского Девятьсот Пятого года. За многими годами воротившейся мирной жизни, за шумными думскими прениями, разоблачениями правительства - он как-то совсем его забыл. А теперь час от часу оно вставало в душе, дорастая уже и до бешенства: пулеметов бы! Несколько пулеметов сюда! - только их язык поймут эти! Как им скачется! Свобода! Свобода до одури и рвоты! Ах, прозревать начинал Шульгин, чему эта солдатня так рада: они надеются теперь не пойти на фронт! Для того они и насилуют, унижают, оскорбляют, убивают офицеров - чтобы тогда не идти на фронт! Да где же тянулись эти пресловутые войска Иванова? - что ж они никак не идут? не войдут? Ах, если б у Думы был хоть один решительный генерал, хоть один верный батальон, чтоб вымести отсюда эту банду! Десять лет проговорила, прокричала, проугрожала Дума, никогда не предполагав, что ей понадобится иметь и силу. Да если б и был у нее батальон - кто тут посмел бы им воспользоваться, кто тут посмел бы отдать ему приказ вымести это стадо? Жалкие людишки, богатыри - не вы! Не то что батальона, а трех решительных вышибал не было у думского Комитета, чтобы хоть прочистить коридор в своем последнем думском крыле! Впрочем, разве павшее правительство лучше? Куда же оно-то дело свои войска, свою полицию? Разбросали городовых по улицам по одному, по два, на побой и на убой. А надо было собрать всю полицию в один большой кулак и выжидать. Когда все части перебунтовались и потеряли дисциплину - вот тут бы и двинуть. Но кто это мог сообразить? Протопопов? Он первый сбежал. А где та гвардия, та легендарная гвардия, которая одна остается верна императору в худший и гиблый час, когда все вокруг бунтует и пылает? Одно из двух: или гвардия нужна или пусть ее вовсе не будет. Если нужна, то нельзя посылать ее перемалывать на войну, и солдаты ее должны отбираться не по росту, не по форме носа, и не по месту жительства, близкого к запасному батальону, а по верности и закваске. Но - нет такой гвардии. Но - бессмысленно состряпана гвардия. И перемолота. И теперь - остается Бога молить, чтоб это все сотрясение родило лишь конституционную парламентскую монархию, но не дальше. Ибо это все уже заворачивалось - дальше. Строил Шульгин: перед этим грозовым завихрением - что должен делать царь? Что делал бы на его месте Шульгин? Самое правильное - разогнать всю эту сволочь залпами. Или? Или уж тогда... Не проговорить самому себе. Сползало в пропасть. У Государя не осталось сторонников, не осталось верноподданных - последних съел Распутин. Мертвый он еще хуже живого: был бы жив - вот сейчас бы его убили, и отдушина. |
|
|