"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора

толпы стали сливаться для него в одно гнусно-животно-тупое выражение, и
хотелось не видеть его, куда-нибудь отвернуться, где его нет, и он стискивал
зубы в тоскующем отвращении.
Как это бывает, совсем забудешь в себе какое-то, уже тебе известное, но
не укорененное впечатление, - и вдруг оно проступит вновь. Так теперь
поднялось в Шульгине старое его ощущение ненависти к революции, это дрожное
нутряное чувство киевского Девятьсот Пятого года. За многими годами
воротившейся мирной жизни, за шумными думскими прениями, разоблачениями
правительства - он как-то совсем его забыл. А теперь час от часу оно
вставало в душе, дорастая уже и до бешенства: пулеметов бы! Несколько
пулеметов сюда! - только их язык поймут эти!
Как им скачется! Свобода! Свобода до одури и рвоты! Ах, прозревать
начинал Шульгин, чему эта солдатня так рада: они надеются теперь не пойти на
фронт! Для того они и насилуют, унижают, оскорбляют, убивают офицеров -
чтобы тогда не идти на фронт!
Да где же тянулись эти пресловутые войска Иванова? - что ж они никак не
идут? не войдут?
Ах, если б у Думы был хоть один решительный генерал, хоть один верный
батальон, чтоб вымести отсюда эту банду! Десять лет проговорила, прокричала,
проугрожала Дума, никогда не предполагав, что ей понадобится иметь и силу.
Да если б и был у нее батальон - кто тут посмел бы им воспользоваться,
кто тут посмел бы отдать ему приказ вымести это стадо? Жалкие людишки,
богатыри - не вы!
Не то что батальона, а трех решительных вышибал не было у думского
Комитета, чтобы хоть прочистить коридор в своем последнем думском крыле!
Ведь не протолкнуться же через эти рожи!
Впрочем, разве павшее правительство лучше? Куда же оно-то дело свои
войска, свою полицию? Разбросали городовых по улицам по одному, по два, на
побой и на убой. А надо было собрать всю полицию в один большой кулак и
выжидать. Когда все части перебунтовались и потеряли дисциплину - вот тут бы
и двинуть. Но кто это мог сообразить? Протопопов? Он первый сбежал.
А где та гвардия, та легендарная гвардия, которая одна остается верна
императору в худший и гиблый час, когда все вокруг бунтует и пылает? Одно из
двух: или гвардия нужна или пусть ее вовсе не будет. Если нужна, то нельзя
посылать ее перемалывать на войну, и солдаты ее должны отбираться не по
росту, не по форме носа, и не по месту жительства, близкого к запасному
батальону, а по верности и закваске.
Но - нет такой гвардии. Но - бессмысленно состряпана гвардия. И
перемолота.
И теперь - остается Бога молить, чтоб это все сотрясение родило лишь
конституционную парламентскую монархию, но не дальше.
Ибо это все уже заворачивалось - дальше.
Строил Шульгин: перед этим грозовым завихрением - что должен делать
царь? Что делал бы на его месте Шульгин?
Самое правильное - разогнать всю эту сволочь залпами.
Или? Или уж тогда...
Не проговорить самому себе. Сползало в пропасть.
У Государя не осталось сторонников, не осталось верноподданных -
последних съел Распутин. Мертвый он еще хуже живого: был бы жив - вот сейчас
бы его убили, и отдушина.